Во второй раз Риббентроп прилетел в Москву в конце сентября 1939 года. «Я нашел у Сталина и Молотова дружеский, почти что сердечный прием», — вспоминал Риббентроп.

Накануне приезда Риббентропа Сталин сказал послу Шуленбургу, что он предлагает новую сделку: Советский Союз отказывается от всего Люблинского воеводства и от части своей доли Варшавского воеводства, но просит передать еще и Литву, на которую претендовала Германия.

Шуленбург докладывал в Берлин:

«Сталин добавил, что, если мы согласны, Советский Союз немедленно возьмется за решение проблемы прибалтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ожидает в этом деле полную поддержку со стороны германского правительства. Сталин подчеркнуто указал на Эстонию, Латвию и Литву, но не упомянул Финляндию».

Все свои идеи Сталин и Молотов высказали Риббентропу. Министр тут же запросил окончательное мнение Гитлера. Пока ждали ответа из Берлина, германскую делегацию отвезли в Большой театр смотреть «Лебединое озеро».

Тем временем Молотов принял министра иностранных дел Эстонии и угрожающе произнес: «Если Эстония не согласна пойти на военный союз с Москвой, мы обеспечим свою безопасность другим способом, без согласия Эстонии».

После раздела Польши эти слова не нуждались в расшифровке. Хотя эстонский министр, конечно, не подозревал, что нарком обороны Ворошилов уже отдал приказ командующему Ленинградским военным округом Кириллу Афанасьевичу Мерецкову:

«Немедленно приступить к сосредоточению сил на эстонско-латвийской границе… Задача Ленинградского военного округа — нанести мощный удар по эстонским войскам… Действия армий должны быть решительными, поэтому они не должны ввязываться во фронтальные бои на укрепленных позициях противника, а, оставляя заслоны с фронта, обходить фланги и заходить в тыл».

Молотов сказал, что в Эстонии будет размещен советский воинский контингент численностью 35 тысяч человек. Министр робко возразил, что это больше всей эстонской армии. В тот момент в комнату вошел Сталин и сказал Молотову:

— Ну ладно, ладно, ты слишком суровс нашими друзьями. Ограничимся 25 тысячами.

Пакт о взаимной помощи с Эстонией был подписан раньше, чем немецкая делегация досмотрела балет в Большом театре. Тем временем Гитлер перезвонил Риббентропу в Москву и ответил согласием на просьбу русских: он не возражает против того, чтобы Сталин взял себе всю Прибалтику, хотя собирался объявить Литву протекторатом Германии.

Фюрер добавил:

— Я хотел бы установить с ними прочные и тесные отношения.

Когда Риббентроп пересказал свой разговор с Берлином Сталину, тот кивнул:

— Гитлер понимает свою выгоду.

Молотов и Риббентроп подписали еще один секретный протокол о том, что «территория литовского государства включается в сферу интересов СССР, так как с другой стороны Люблинское воеводство и части Варшавского воеводства включаются в сферу интересов Германии».

Гитлер оставил тогда за собой небольшую часть Литвы, но 10 января 1941 года Молотов и германский посол Шуленбург подписали еще один секретный протокол: правительство Германии отказалось от части литовской территории, которая ей полагалась по секретному дополнительному протоколу от 28 сентября 1939 года. За это Сталин и Молотов согласились выплатить Германии семь с половиной миллионов золотых долларов. Одну восьмую этой суммы Германия должна была получить цветными металлами, остальная сумма учитывалась во взаимных торговых расчетах.

Судьба Прибалтики была решена. Молотов вспоминал, как это происходило: «Министр иностранных дел Латвии к нам приехал, я ему сказал: “Обратно вы уж не вернетесь, пока не подпишете присоединение к нам”».

В журнальном интервью бывший управляющий делами Совета Министров СССР Михаил Смиртюков рассказывал:

«Я видел на лице Сталина полуироническое-полузлорадное выражение, когда он шел от Молотова, с переговоров о включении в состав Советского Союза прибалтийских республик… Я помню, как с руководством Прибалтики возились до того момента, когда они подписали нужные документы. Сотрудники Наркомата внутренних дел и ребята из совнаркомовского аппарата Молотова чуть ли не под руки их водили. А как только все было оформлено, отношение к прибалтийским вождям изменилось разом. Их даже замечать перестали. Потом я не раз видел, как они, будто бедные родственники, часами сидят на краешках стульев в приемных руководства, ожидая, когда их вызовут».

С Латвией договор был подписан 5 октября, с Литвой — 10 октября. Советский Союз получил право ввести во все республики свои войска и создать на их территории морские и военно-воздушные базы.

После переговоров с немцами устроили большой прием. Его описал уже после войны Густав Хильгер, советник посольства Германии в Москве. Лаврентий Павлович Берия неустанно подливал Хильгеру перцовки. Хильгер пытался сохранить трезвую голову.

— Ну, если вы пить не хотите, никто вас заставить не может, — снисходительно сказал Хильгеру Сталин.

— Даже шеф НКВД? — шутливо спросил Хильгер.

— За этим столом даже шеф НКВД значит не больше, чем кто-либо другой, — серьезно ответил Сталин.

28 сентября Молотов и Риббентроп подписали второй договор «О дружбе и границе», а заодно еще несколько секретных документов. Среди них доверительный протокол о праве немецких граждан и других лиц германского происхождения переселиться в Германию и дополнительный протокол, который объединял усилия Германии и СССР в борьбе с «польской агитацией».

Для ратификации советско-германского договора вновь собрали сессию Верховного Совета. 31 октября Молотов произнес свою знаменитую речь в защиту гитлеровской идеологии:

— Английские, а вместе с ними и французские сторонники войны объявили против Германии что-то вроде идеологической войны, напоминающей старые религиозные войны… Такого рода война не имеет для себя никакого оправдания. Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать — это дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за «уничтожение гитлеризма», прикрываемая фальшивым флагом борьбы за «демократию»…

6 октября 1939 года, выступая в рейхстаге, Гитлер рассказывал о разгроме Польши: «Заключенный между Германией и Советской Россией Пакт о дружбе и сферах интересов дает обоим государствам не только мир, но и возможность счастливого и прочного сотрудничества».

Имперский министр народного просвещения и пропаганды Йозеф Геббельс 10 октября 1939 года записал в дневнике, что только что появившаяся в «Известиях» статья «вполне отвечает нашей точке зрения. Предполагают, что ее написал сам Сталин. В данный момент она пришлась нам чрезвычайно кстати и будет отмечена с благодарностью. До сих пор русские все свои обещания сдерживали».

Статья, видно, была так хороша, что Геббельс обсудил ее с Адольфом Гитлером, как выяснилось, еще одним поклонником «Известий» образца 1939 года.