И ни слова от «Синсар Дабх», ни хихиканья, ни насмешки. Только я и пустое эхо моих шагов.

И моя ошибка.

У меня не возникло проблем с чтением и пониманием слов, выгравированных на золотых страницах Книги. Первоязык был для меня таким же легким, как и английский.

И те слова казались мне знакомыми и любимыми, как часто повторяемый детский стишок.

«Синсар Дабх» была открыта на заклинании воскрешения мертвых.

[50]

Джейда двигалась сквозь прохладный чистый рассвет в полной синхронизации с окружающей средой – с закрытыми глазами, чувствуя свой путь через поток.

Шазам научил ее, что все сущее обладает собственной частотой и живые существа являются по сути приемниками, которые могли бы улавливать вибрации, если бы только умели достигать ясности сознания – отбросив свое эго, прошлое и будущее, очистив разум от мыслей. Он доказывал, что люди не способны быть настолько свободными – они слишком поверхностны, и их ограниченность усугубляется одержимостью временем/эго, а учитывая сложность ее мозга, он сомневался, что она когда-либо справится с такой задачей.

Учитывая сложность мозга, она-то как раз была вполне уверена, что справится.

И справилась.

Стать никем и ничем – это она отлично умела.

И теперь она ощущала неким шестым чувством густой незамысловатый рокот кирпичей впереди, сложный шум движущейся жизни, текучую песню реки Лиффи, тихий шелест бриза и моментально реагировала, уклоняясь от препятствий, которые сливались с бритвенно-острыми краями зданий.

За ней охотились.

Она промелькнула мимо нескольких групп злых вооруженных людей, сжимавших листовки с ее портретом. В основном это были мужчины, полные решимости обрести силу и обеспечить некоторую стабильность в жестоком нестабильном городе, поймав легендарную «Синсар Дабх».

Глупцы. Они ощущали не более чем дуновение ветра, когда она проносилась мимо, направляясь к своему священному месту. Оттуда с высоты птичьего полета открывался непередаваемый вид. На этой водонапорной башне она когда-то сидела в длинном черном кожаном плаще, с мечом в руке, и смеялась от души, пьяная от бесчисленных чудес жизни.

Она подтянулась на последней ступеньке и прыгнула на платформу – ноздри защекотал запах кофе и пончиков, и хотя лицо осталось непроницаемым, внутренне она нахмурилась.

Она выпала из потока, чтобы послать Риодана куда подальше с ее башни. До их встречи оставалось еще несколько часов, а это была ее территория.

Однако вместо него увидела Мак, которая устроилась, как у себя дома, растянувшись на старом автомобильном сиденье, которое Джейда лично сюда затащила, и надвинув бейсболку на свои плохо прокрашенные волосы, чтобы затенить лицо. Одета она была практически так же, как Джейда, в джинсы, армейские берцы и кожаную куртку.

– Что ты делаешь на моей башне? – осведомилась Джейда.

Мак подняла на нее взгляд.

– Не заметила здесь нигде твоего имени.

– Ты знаешь, что это моя водонапорная башня. Я раньше о ней говорила.

– Прости, чувиха, – кротко сказала Мак.

– Не смей называть меня «чувихой», – огрызнулась Джейда и сделала долгий медленный выдох. – Существует множество других мест. Выбери свое собственное. Будь оригинальной.

– Примерно час назад я видела, как Принцесса Невидимых убивает одного из Девятки, – сказала Мак, словно не слышала ее слов. – Теперь она вооружена человеческим оружием. Ее сопровождает маленькая армия. Фэйда они превратили в решето. И начали рвать его тело.

– И? – спросила Джейда, забыв о раздражении от присутствия Мак. Она пыталась вступить в союз с Принцессой Невидимых, но могущественная Фея выбрала Риодана, заключив сделку в обмен на головы трех Принцев. Судя по всему, их сделке конец, раз она ликвидирует представителей Девятки.

– Он исчез. Принцесса все видела.

Джейда застыла. Она знала, что Девятка возвращается. Каким-то образом. Она не знала, как именно это происходит, но определенно хотела узнать.

– Почему ты мне рассказываешь? Ты на их стороне, не на моей.

– Одно совершенно не исключает другого. Я и на твоей стороне тоже. Кофе? – Мак протянула ей термос.

Джейда его проигнорировала.

– У меня и пончики есть. Клейкие, но, блин, все-таки сладкие. А сладкого много не бывает.

Джейда развернулась, чтобы уйти.

– Недавно я видела Алину.

Ее ноги примерзли к земле.

– Невозможно, – отозвалась она.

– Знаю. Но я видела.

Джейда расслабила каждую мышцу в каждом отделе тела, начиная с головы и заканчивая пятками. Противники обычно фокусируют взгляд на уровне глаз, поэтому прежде всего она снимала очевидные признаки напряжения именно с лица. Ей не хотелось говорить об этом. Она больше не думала об этом.

– Я видела, как она умирает, – сказала она наконец.

– Видела ли? Или ушла немного раньше, чем все закончилось? – Мак протянула ей пончик.

Джейда прикончила его в два укуса, размышляя, что за странную шутку решила сыграть с ней Мак. Затем одним глотком осушила маленькую пластиковую чашку кофе, которую протянула незваная гостья.

– Твою мать, – взорвалась она. – Горячо!

– Ну да. Это же кофе, – выгнула бровь Мак.

– Дай еще один пончик. Где ты их отыскала?

– Маленький лоток в нескольких кварталах от КСБ. И я их не отыскивала, – она нахмурилась. – Мне пришлось попросить Бэрронса принести завтрак, и поверь мне, каждый раз, когда я его о чем-то прошу, получаю чертову лекцию о том, что он мне не мальчик на побегушках. Мне приходится ходить по гребаным улицам крадучись и прятаться от всех. За мной охотятся.

– Несмотря на мою листовку с опровержением, за мной тоже охотятся, – призналась Джейда. – Вчера у аббатства собралась небольшая толпа.

– И что ты сделала?

– Меня там не было. Мои женщины сказали, что все обвинения ложны. И хотя им не поверили, ши-видящие оказались эффективны, а толпа – небольшой. Но рано или поздно они вернутся с подкреплением, – сообщила она, не понимая, зачем вообще поддерживает разговор.

Но скользя сквозь рассвет над Дублином сегодня утром, она впервые с момента возвращения почувствовала… что-то… что-то, связанное с ее пребыванием здесь, дома, и что, может быть – только может быть, – все в итоге сложится хорошо. Она найдет здесь место для себя и для Шазама.

Она взяла второй пончик из рук Мак.