class="p1">– Это незачем, – покачала головой Каролина. Такой вариант она даже не рассматривала. Для нее было важно, сейчас тем более, дать этот бал. Слишком много надежд она на него возлагала. На карту поставлена репутация Шарлотты.

После ухода дочерей Каролина долго, до самого заката, сидела одна. Последний раз Уорда Макаллистера она видела много месяцев назад. Их дружба – если так можно было охарактеризовать их отношения – дала трещину после того, как он издал свои мемуары, и окончательно рухнула после публикации «списка четырехсот». Она думала, что давно утратила к нему всякие теплые чувства, но сейчас, сидя в тишине гостиной, ощущала боль в сердце.

Некогда она считала его своим единственным доверенным лицом, а он ее – своей Загадочной Розой. Макаллистер первым понял – пусть и благодаря ее наследству, – что она способна стать предводительницей светского общества. В каком-то смысле он являлся таким же членом ее семьи, как муж и дочери. Это он сделал ее королевой нью-йоркского света, и вдвоем они создали мир, который служил им, ублажал их и наделял властью.

К горлу подступал комок. Она думала о своих утратах – сначала Эмили, потом Уильям и Хелен, и вот теперь Уорд. И у нее невольно возник вопрос: что ждет их в потустороннем мире? Каролина верила в рай и ад и хотела бы знать, как судит Бог. Столь же строго, как в свое время судили Каролина и Уорд, определяя, кто достоин быть причисленным к высшему свету, а кто нет? Ей вдруг пришло в голову, что учреждая Бал Избранных, ее собственный ежегодный бал и особенно составляя список четырехсот, они многим преграждали дорогу в высший свет, руководствуясь собственными критериями о приличном происхождении и родовитости. Теперь все это ей казалось незначительным, и, к своему ужасу, Каролина осознала, что вдвоем с Макаллистером они вершили судьбы, словно Господь Бог. Причем Бог мстительный.

* * *

Через два дня после смерти Уорда Макаллистера Каролина, как и было запланировано, давала ежегодный бал в честь своей опозоренной дочери. Она сидела бок о бок с Шарлоттой на фоне собственного парадного портрета и приветствовала гостей.

Когда подошла очередь Мэйми Фиш, та пожала Шарлотте руку и заявила:

– Я уверена, дорогая, тебе еще много придется путешествовать. И пусть это будут самые далекие края, чем дальше отсюда, тем лучше. – Мэйми пошла прочь, оставляя за собой шлейф смеха. Вероятно, она гордилась своим остроумием. Но, по мнению Каролины, это была недопустимая грубость, даже для Мэйми.

Было время, когда Мэйми Фиш не посмела бы сказать ничего подобного из страха быть изгнанной из общества, но, по всей видимости, из-за запятнанной репутации Шарлотты Каролина тоже несколько утратила свой авторитет. Шарлотта густо покраснела, и у Каролины впервые возникли сомнения: достаточно ли у нее влияния, чтобы вернуть дочери ее былой престиж. Шарлотта вместе с ней находилась на возвышении, на всеобщем обозрении, все равно что с алой буквой «А» на груди.[33]

Шарлотта хотела уйти, и Каролина не стала бы ее задерживать, но тут на бал прибыла Альва Вандербильт. Ее Каролина пригласила по многим причинам, но, главным образом, ради Шарлотты. Теперь на балу присутствовали две разведенные женщины. В каком-то смысле Каролина использовала Альву, как та много лет назад использовала ее, Каролину, на своем костюмированном балу, чтобы получить билет в высший свет. По тому, как другие гости останавливались, чтобы поприветствовать Альву, было ясно, что общество не только смирилось с ее разводом, но и радушно приняло в свои ряды будущую тещу девятого герцога Мальборо. Гости Каролины расступались перед Альвой, как некогда расступались перед ней самой. Каролина была заинтригована и немного завидовала харизматичности Альвы.

Наконец Альва остановилась перед ними, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Каролина протянула ей руку.

– Миссис Астор, очень рада снова вас видеть, – с любезной улыбкой произнесла Альва.

– Вы помните мою дочь Шарлотту?

– Конечно. – Альва взяла обе руки Шарлотты в свои. – Шарлотта, дорогая, вы выглядите потрясающе. – Она наклонилась к ней и тихо сказала: – Будьте сильной, слышите? Развод – вовсе не конец света. Это – начало новой жизни. – Потом она обратилась к Каролине. – Вы позволите ненадолго украсть вашу дочь? – Не дожидаясь ответа, Альва снова повернулась к Шарлотте. – Давайте пройдемся немного, не возражаете?

Каролина наблюдала, как Альва помогла Шарлотте спуститься с возвышения. Гости расступались, образуя перед ними проход. Рассыпаясь в улыбках, Альва останавливалась через каждые два-три шага, чтобы поздороваться то с одной дамой, то с другой, жестом показывала на Шарлотту, словно представляла ее. От Шарлотты она не отходила ни на шаг, и те матроны, которые несколько минут назад открыто отвергали Шарлотту, теперь дожидались возможности обменяться с ней несколькими фразами. Образовалась вторая очередь. Гости выстраивались в ряд, чтобы поздороваться с Альвой. И с Шарлоттой.

Каролина оставалась на возвышении, продолжая приветствовать прибывших на бал, но от ее взгляда не укрылось, как быстро, благодаря Альве, настроение поменялось в пользу Шарлотты. Стоя рядом с Альвой, Шарлотта горделиво отводила назад плечи и высоко держала голову. В ее улыбке появился задор, угасший много лет назад. Словно злые чары рассеялись, темный покров упал. Некогда добиться такого эффекта могла одна только Каролина. Но в тот вечер ее усилия померкли на фоне триумфа Альвы Вандербильт.

Глава 56

Светская хроника

С бала миссис Астор мы возвращаемся под утро. Камеристки помогают нам раздеться, убрать в сейф драгоценности, распускают нам прически и расчесывают наши локоны. После мы ложимся в мягкие постели и, освободившись от жестких корсетов, которые сдавливают ребра, впервые за целый день дышим полной грудью. Наполняя воздухом легкие, расправляя животы, мы думаем о сегодняшнем триумфе Альвы.

Даже не верится, что это та самая Альва Вандербильт, от которой общество отвернулось из-за ее развода. Совершенно очевидно, что она реабилитировала себя в глазах света, а заодно проторила путь для нас. Непонятно только, что нам делать с нашей обретенной свободой.

Мы не привыкли самостоятельно принимать решения, собственный выбор для нас – это нечто запредельное, и на первых порах мы пребываем в ступоре. Но потом очередной глубокий вдох, и мы начинаем расслабляться, фантазировать…

Пенелопа отваживается задумываться о том, чтобы развестись с мужем, начать жизнь с чистого листа. Офелия мечтает делать покупки, не спрашивая позволения у мужа. Какое это было бы облегчение не представлять еженедельно ему на суд список расходов! Лидия воображает себя одной из героинь романов, которые она читает. Пегги не грезит о получении избирательных прав, это слишком высокая цель. У нее запросы попроще: чтобы можно было курить на публике – сигареты или даже трубку. С каким бы наслаждением она пускала ароматный табачный дым, взбалтывая в бокале бренди! Мы все хотим, чтобы у нас были свои дамские клубы, куда мы приходили бы обедать, играть в покер, говорить о политике и сплетничать. У нас много разных желаний, и, засыпая, мы ведем счет своим возможностям, как другие пересчитывают овец.

Глава 57

Каролина

На следующее утро после бала Каролина проснулась в обычное время – в половине девятого. Горничная принесла ей завтрак и утренние газеты. Едва она закончила утренний туалет, появился Томас. Вид у него был взволнованный.

– Что-то случилось?