Он кивнул и, повернувшись, пошел к своему такси. Оно рвануло с места, когда дверь за ним еще не закрылась до конца, и Дженнифер смотрела машине вслед до тех пор, пока она не пересекла светофор на Парк-авеню. «О, Алекс, ты бы мог и произнести то же в ответ. Не только “Я знаю, милая”». Она приложила ладонь ко лбу, чувствуя первые приступы головной боли. Наверное, это от влажности, либо это последствия их глупого спора. Вот как это можно точно назвать: непроходимая глупость, и с его, и с ее стороны. Она с силой зажмурилась, пытаясь снизить напряжение, нарастающее в голове, и, несмотря на жару, вдруг, ощутила холод и сильную дрожь.

— Леди, вы едете? — позвал ее таксист.

Дженнифер подошла к машине и села на заднее сиденье.

— Куда едем?

— Бэрримор-стрит, пожалуйста.

— Это Вест-Вилладж?

— Да.

Такси резко тронулось и помчалось на желтый свет на Парк-авеню. К тому времени, когда им пришлось остановиться на 5-й авеню, Дженнифер просто трясло, а в голове она испытывала такие ощущения, как будто по ней ритмично били кузнечным молотом. Она постучала по разделительному стеклу, и водитель открыл окошко.

— Да?

— Пожалуйста, я могу вас попросить выключить кондиционер?

— Черт, леди, на улице ведь адская жара!

— Я знаю, но боюсь, я не совсем здорова.

Водитель пожал плечами и повернул регулятор на приборной панели. Светофор переключился на зеленый, и машина стремительно повернула на Фифс-авеню, Дженнифер наклонилась набок. Она приложила ладонь ко рту, чувствуя, как тошнота поднимается вверх, к горлу, и испытала приступ удушья. Она вновь нагнулась вперед и постучала по стеклу.

— Остановите, пожалуйста! Сейчас же!

Такси свернуло к обочине, и Дженнифер открыла двери, не дожидаясь полной остановки. Она высунулась, и ее сильно вытошнило в водосточный желоб, свидетелем чему стало несколько прохожих, инстинктивно отошедших подальше, издавая звуки неодобрения и отвращения. Она закрыла дверцу и прижалась к спинке сиденья. Водитель медленно повернулся и посмотрел на нее.

— Леди, вы пьяны?

Дженнифер помотала головой.

— Потому что, если вы пьяны, я бы не хотел, чтобы вы находились в моем такси.

— Я ничего не пила. Думаю, что я съела что-то не то.

— Тогда, бога ради, прошу вас, не делайте этого в кабине, — сказал он, с силой вдавливая педаль газа, в надежде доставить эту даму домой прежде, чем у нее появится даже шанс повторить это неприятное действие.

К тому времени, когда они подъехали к светофору на 43-й улице, Дженнифер просила водителя остановить такси еще два раза, каждый раз испытывая более сильные приступы рвоты. Голова была готова просто взорваться, Дженнифер согнулась, пытаясь хоть немного ослабить невыносимую боль в желудке. Господи, она ощущала себя абсолютно больной — должно быть, это… возросшее давление в животе превратилось в недвусмысленные позывы — о, нет, господи, только не это!

Дженнифер с трудом дотянулась до стекла и постучала — водитель, кивнув головой, немедленно свернул к обочине и остановился.

— Нет, нет, не надо останавливаться. Я просто хотела узнать, где мы сейчас?

— Сейчас подъезжаем к Сорок второй, леди.

— Вы могли бы сейчас повернуть налево?

— Налево? Но вы же сказали, что вам надо к Вест-Вилладж.

— Нет, пожалуйста, поверните здесь налево. Я хочу поехать в Лиспорт.

Водитель повернулся к ней всем корпусом:

— Лиспорт? Вы имеете в виду Лиспорт на Лонг-Айленд? Я не могу сейчас ехать так далеко. Это мое самое прибыльное время!

— Я прошу вас. Пожалуйста. Там находится мой дом. Мне очень плохо. Я прошу вас, я заплачу вам двойную цену, обещаю. Только отвезите меня туда.

Она упала обратно на сиденье, и некоторое время водитель сидел не двигаясь и смотрел через зеркало заднего вида на лицо своей пассажирки, ставшее пепельного цвета. Потом он надавил на педаль газа, и машина, отъехав от бордюра, повернула налево, на 42-ю улицу, ведущую в сторону Мидтаун-Тоннэл.

Жасмин поставила чашку с кофе на стол перед Дэвидом и села напротив. Он не моргая посмотрел на чашку, от которой шел пар, а затем медленно перевел взгляд на нее.

— Теперь ты понимаешь, почему я не хотела тебе ничего говорить, когда Бенджи был поблизости? — тихо спросила она.

Дэвид тяжело вздохнул:

— Конечно, понимаю. И, конечно же, очень хорошо, что Бенджи сегодня остался ночевать у Сина.

— Да, это точно. Можешь быть уверен, будет только лучше, если он и дальше будет оставаться у Сина. Ты как будто сотворил чудо, когда провернул всю эту затею. — Она сделала глоток кофе. — Так что же мне делать с этой чертовой путаницей?

Дэвид покачал головой:

— Не знаю, Жасмин, честное слово, даже не знаю. Честно говоря, я не думаю, что нам, или, правильнее сказать, тебе позволено вмешиваться в то, что не совсем тебя касается.

— Ну, знаешь ли, это касается меня, потому что я не хочу, чтобы Бенджи было больно.

— Да, я понимаю это, но… Алекс и Дженнифер — взрослые люди. Они сами должны разобраться в своих отношениях. И, кстати, как ты думаешь, Дженнифер догадывается о чем-то подобном?

— Нет. По крайней мере, насколько я знаю, она думает, что все в порядке. Хотя мы никогда не говорили с ней об этом.

— Вот именно, Жасмин. Ты попала в самую точку. Ты не разговариваешь с ней о подобных вещах. Потому что это действительно не твое дело. Хотя, нет, я не совсем правильно выразился. — Он сделал паузу. — Знаешь, ты, наверное, самый надежный ее друг, но все-таки это ее собственные и очень личные отношения. — Он отодвинул свой стул. — Не знаю, может быть, в данной ситуации я сам ошибаюсь. Но все-таки, как бы хорошо я ни знал какого-то человека, мне бы не хотелось, чтобы он давал мне советы по поводу того, что касается исключительно меня самого и… — Он запнулся, внезапно осознав, что именно он сейчас говорит, кровь ударила ему в голову, и он кинул мимолетный взгляд на Жасмин.

— И что, Дэвид? — тихо спросила Жасмин, остановив свою чашку с кофе на полпути ко рту.

Он смотрел на ее застывшее лицо, отчаянно пытаясь придумать, каким образом вытащить их диалог из того капкана, в который она неосмотрительно его толкнула. В этот момент дверной звонок в парадной нетерпеливо прозвонил три раза, и они оба удивленно посмотрели на стенные часы.

Жасмин нахмурилась:

— Кто это, черт возьми, трезвонит без четверти десять?

Она поднялась со своего стула и поспешила к парадной двери. Дэвид остался на месте, провожая ее взглядом, и облегченно вздохнул. Господи, он же чуть не проболтался! Это было прошлое, которое незаметно для сознания проложило себе дорогу в настоящее, и оно чуть не застало его врасплох.