Самолет сразу не остановить, и если вдруг другой самолет начнет взлет с противоположной стороны полосы, это будет фатально. Марко молился, чтобы диспетчеры увидели его на радарах и подали знак всем оставаться на своих местах.

Возможно, так и есть. Но Марко этого не знал.

— 200, 100… 50, 40…

Шасси коснулись полосы, и самолет покатился:

— Реверс, — скомандовал Марко и тут же сам стал тормозить самолет. Закрылки выпущены на полную, спойлеры подняты что тоже гасило скорость. Им повезло, полоса оказалась свободной, возможно, диспетчеры их ждали. Надо было быстрее свернуть на рулежную дорожку, но и тут могли быть проблемы.

Скорость сбавилась до такого момента, когда пилоты начинают убирать механизацию крыла, гасить огни, но Марко молчал, не давал распоряжение на это. Он выискивал дорожку, которая привела бы его прямо к диспетчерской.

Его молчание Ханс ожидал — самолет должен остановиться с выпущенными закрылками и всеми огнями, только этот сигнал поймут диспетчеры, если им не дошел код о захвате.

Самолет остановился, и капитан даже представил эту картину со стороны: они с неубранной механизацией стоят напротив здания аэропорта, слева диспетчерская вышка и там паника. К ним никто не подходит, хотя прекрасно видно наземных работников.

— Мне надо заявить о том, что самолет прибыл на дозаправку, — произнес он и тут же почувствовал метал пистолета у виска:

— Скажешь лишнее слово и ты труп, — огрызнулся мужчина и подал ему наушники, — я найду другого пилота, здесь их полно.

Марко кивнул, сейчас очень важно выполнять все требования, но не терять бдительность. А еще волнительно стало выходить на связь с диспетчерами. Он очень надеялся, что там профессионалы и не начнут задавать вопросов и делать вид, что они в курсе о захвате.

А они точно уже должны знать о нем, смотря на самолет «Charlemagne», как на рождественскую елку — всего в огнях и неубранными закрылками. Марко верил в их профессионализм и лишь от него сейчас зависела его жизнь и жизни пассажиров:

— «Charlemagne», — произнес он совершенно спокойный голосом, — мне необходимо дозаправить самолет, в полете я понял, что недостаточно это сделал, пришлось вернуться.

Это самое глупое высказывание за всю его карьеру! Пилот не может так просто сказать «я прилетел обратно, плесните мне еще пару тонн топлива». Это смешно и глупо, но Марко верил в то, что эту глупость оценят в диспетчерской.

— «Вышка» на связи, — послышался уверенный голос диспетчера, — без проблем дозаправим вас, но придется подождать, у нас очередь, — было похоже, что диспетчер принял игру.

Угонщик выдернул наушники и откинул их на пол:

— Отлично, пусть заправляют, мы подождем.

— Может, ты тоже хотел что-нибудь передать?

— Передам из пункта назначения.

Он собрал наушники и открыл дверь, желая теперь припугнуть пассажиров, чтобы они не начали делать глупости.

Как только пилоты остались одни, молчали ровно пол минуты, а затем Марко обернулся к Хансу:

— Я не знаю, что там снаружи, не знаю, планируют ли они освобождение людей, но боюсь, что мы должны попытаться что-то предпринять сами.

— Например? Ты хочешь пойти в салон и обезоружить голыми руками обезумевшего психически нездорового мужика с пистолетом и взрывчаткой? Ты тоже больной.

Марко кивнул, нервничая за то, что этот тип в салоне. Сейчас трясет пистолетом у носа Адель, которая, к несчастью, работает в самом первом. Этот факт нервировал и раздражал, а еще заставлял делать безумные вещи.

Пока Марко придумывал выход, в салоне все именно так и было, как он предполагал. Теперь Адель ощущала холодный метал у виска, пыталась делать вид для пассажиров, что не боится. Но она ужасно боялась, хотелось схватиться за голову, скатиться на пол и реветь.

— Если хоть кто-нибудь попытается связаться каким-то чудом с землей, то вам всем придет конец, я взорву чертов самолет и этот день пометят черным в календаре.

— Делайте, как он велит, — скомандовала Адель, — уберите из рук все гаджеты и ждите дальнейших действий от капитана.

Когда мужчина рывком ее отпустил, она чуть не ударилась о стену самолета, но во время расставила руки. Она очутилась рядом с дверью, у которой всегда сидела при взлете и посадке. Та самая дверь, окно которой было перекрыто ограничительной красной лентой. Эту ленту снимают, когда собираются открыть дверь. Она ее не снимала, давая понять наземным службам, что вход в салон запрещен и здесь явно что-то творится странное.

Адель видела подъехавшие машины скорой и пожарных с мигалками, что говорило о том, что они все поняли. Но их действия настораживали, она боялась, что тоже самое увидит угонщик. Но реакцию его было страшно знать — он мог взорвать самолет. Машины отъехали на большое расстояние, но видимо, были готовы к худшему.

— Кто? — Заревел угонщик, когда тоже взглянул в окно, — кто доложил им? Кто?

Его бешенный взгляд прошелся по пассажирам, и он рассвирепел еще больше. А они опустили головы, ничего не понимая в происходящем. — Кто посмел передать информацию?

Он наставил пистолет на Пьера Дюссо, думая, что это он. Но потом перевел его на Аврору, которая взвизгнула и стала мотать головой. Затем пистолет оказался у Майи на виске, мужчина прочитал на ее бейджике, что именно она главная по пассажирам, а значит, могла передать.

— Клянусь, что это не я, — взмолилась она, и тут же Адель кинулась к ней.

— Это не она, это обычная осторожность, когда самолет возвращается обратно.

Она не знала, что лгать, что говорить, чтобы угонщик поверил. Но надо было отвлекать его внимание на себя с пассажиров и, тем более, с окна.

— Послушайте, — в проходе оказался Кевин, поднимая руки, потому что пистолет теперь был направлен на него, — успокойтесь, сейчас нас заправят и отпустят. Это процедура займет немного времени.

— Вы за дурака меня принимаете? Срочно взлетаем!

Мужчина обернулся в направление кокпита и тут же получил мощный удар от Марко, который вышел из кабины, имея плохое предчувствие. Он не мог связаться с диспетчером, а те стали играть по своим правилам. Ведь молчание — это возможно первый признак того, что на борту все погибли. Они действовали не верно, не зная ничего, что есть сейчас на борту.

Одним ударом Марко повалил здорового мужчину, а все в салоне завизжали, прикрывая рты. Он навалился на него, нанося один удар за другим, чтобы хоть так обезвредить противника. Тот выпустил пистолет от неожиданности и от внезапной боли, а Марко откинул его прочь, но не слезая с угонщика. Его лицо было уже все в крови, хотя тот сопротивлялся, кулаком заехал капитану по лицу, и Марко на секунду вышел из равновесия, но продолжая наваливаться. Лишь секунды хватило, чтобы мужчина, кряхтя, рукой нащупал кнопку у себя за курткой и нажал ее. Кровавым ртом он произнес: