у создателей Казанского муфтията и было изначально намерение привлекать мусульманские религиозные объединения из других регионов под крыло «головной компании» – ДУМ РТ, то особой активности они на этом направлении не демонстрировали[930]. Казанский муфтият не был активным участником рынка в самом Татарстане и поэтому не рассматривался руководством республики как угроза монополии, созданной в 1998 г.

Примеру Татарстана хотело последовать руководство соседней республики – Башкортостана. Первоначально президент М. Г. Рахимов поддержал создание в 1992 г. ДУМ РБ, и это стало причиной его конфликта с ДУМЕС. Но вскоре Таджуддину удалось установить хорошие отношения с Рахимовым.

В июне 2000 гг. власти Башкортостана попытались присоединить ДУМ РБ к ЦДУМ. Муфтий ДУМ РБ Нурмухамет Нигматуллин как сопредседатель Совета муфтиев России обратился за поддержкой к Гайнутдину как председателю этого межрегионального духовного управления. Гайнутдин выпустил заявление «О нарушении прав мусульман рядом государственных структур в Республике Башкирия»[931]. Возник скандал, который, по версии Нигматуллина, дошел до президента Путина[932]. В результате Рахимов вынужден был дезавуировать действия одного из своих подчиненных, решивших (не вполне понятно, по поручению президента республики или по собственной инициативе) осуществить недружественное поглощение ДУМ РБ Центральным духовным управлением мусульман России[933].

Еще одним примером вмешательства государства в дела муфтиятов может служить ситуация в Чувашии в 1995 г., где благодаря поддержке президента республики Н. В. Федорова, оказанной местному муфтию – ставленнику Таджуддина, региональному подразделению ЦДУМ в этом регионе удалось присоединить к своей структуре отколовшиеся общины[934].

Таким образом, если на федеральном уровне государство дистанцируется от прямого и открытого вмешательства в деятельность муфтиятов, то в регионах это считается допустимым и даже необходимым.

Для того чтобы не допустить неугодных региональным властям кандидатов на должность муфтия, существует двухуровневая система фильтров. Первый уровень этой системы носит неофициальный характер. Неугодных претендентов на должность муфтия отсекают еще до начала выборов, проводя с ними профилактические беседы. Так, по сведениям журналистов татарстанского электронного издания «Бизнес Online», во время выборов муфтия ДУМ РТ в 2017 г. Габдулла Галиуллин намеревался выдвинуть свою кандидатуру. Однако вскоре после того, как стало известно об этом, Галиуллина пригласили на беседу в Аппарат Президента РТ и настоятельно рекомендовали «не раскачивать лодку, поскольку татарстанские власти полностью устраивает нынешний глава республиканского ДУМ»[935].

Но если неугодный властям религиозный деятель все же не прислушается к увещеваниям и попытается выдвинуть свою кандидатуру, его могут забаллотировать на собрании мухтасибата (городских или районных структурных подразделений муфтията). Это второй уровень системы фильтров. Согласно действующему уставу ДУМ РТ, кандидатуры на пост муфтия и главного казыя выдвигаются на собраниях мухтасибатов, а те не всегда готовы взять на себя ответственность и поддержать неугодных Казанскому Кремлю лиц[936].

Кроме указанных фильтров, существует также набор строгих критериев, которые позволяют отсеять нелояльных кандидатов. Одним из них является введенный перед выборами муфтия в 2017 г. ценз оседлости. Главой ДУМ РТ может стать только человек, постоянно проживающий в Татарстане. Это требование введено для удобства осуществления контроля над муфтиями. Человек, прибывший из другого региона и сохранивший там связи и, возможно, дополнительные источники дохода, менее управляем, чем тот, кто укоренен в Татарстане[937]. Следует отметить, что настороженное отношение к чужим – тем, кто не является уроженцем Татарстана (даже если они татары-мусульмане), – один из базовых принципов, на которых строится клановая система в республике.

Клановая система в Татарстане и ее влияние на религиозную жизнь

Полностью понять систему управления религиозными делами в Татарстане невозможно, если не принимать во внимание клановую структуру татарстанского общества. Выше я уже писал о роли клановой системы в ЦДУМ. В качестве примера я приводил хорошо изученный в науке клан первого президента Татарстана Шаймиева. Клановая структура имеет большое значение и в среде исламских религиозных деятелей в Татарстане.

Как уже отмечалось выше, когда речь шла о клане Шаймиева, наибольшими привилегиями пользуются лица, входящие в первый круг, то есть ближайшие родственники, члены семьи в широком значении этого слова. Среди мусульманского духовенства в Российской империи существовала традиция: талантливые ученики женились на дочерях или других родственницах своего учителя. Эта традиция сохранилась и в советское время.

В Татарстане многие религиозные деятели оказались связаны родственными узами через Рашиду Исхакову (1924–2016). Исхакова являлась главой одного из самых влиятельных кланов в Татарстане. Примечательно, что клан этот мусульманский и главой его являлась женщина, что для патриархального Татарстана нехарактерно. Значение Исхаковой как лидера определили несколько важных факторов. Во-первых, она оказалось главой многочисленного семейства, из которого вышли известные в республике религиозные деятели. И во-вторых, она пользовалась большим авторитетом как религиозная наставница для многих людей, которые благодаря ей пришли в ислам и усвоили основы веры. Рашида Исхакова еще с 1970‐х гг. обучала женщин в подпольном медресе в Казани основам ислама. После распада Советского Союза она не прекратила религиозно-просветительской работы. За сорок пять лет она обучила тысячи учеников, среди которых были ставшие впоследствии известными в республике люди – например, мать и жена Шаймиева[938].

Как и в клане первого президента Татарстана, в клане Исхаковой можно выделить основные круги, но только не четыре, а два.

В первый входили ближайшие родственники Исхаковой, в том числе сын (бывший муфтий ДУМ РТ Г. Исхаков), пять дочерей и более ста двадцати внуков и правнуков. Три дочери также вышли замуж за муфтиев и имамов. Одна – за Г. Галиуллина, другая – за покойного муфтия Духовного управления мусульман Крыма Сеитджелила Ибрагимова, третья – за Сулеймана Зарипова, без вести пропавшего в 2016 г. бывшего заместителя муфтия ДУМ РТ[939]. Таким образом, два конкурировавших на выборах 1998 г. кандидата в муфтии Татарстана приходились друг другу родственниками через Исхакову и входили в ее клан. Это обстоятельство существенно снизило градус напряжения как перед самим Объединенным съездом, так и после него. Дальними родственниками Исхаковой являются Талгат Таджуддин и Равиль Гайнутдин. Во второй круг входят друзья семьи и ученики, среди которых, как уже отмечено выше, немало жен и матерей влиятельных чиновников. Благодаря этим связям журналисты называли Исхакову «серым кардиналом» Казанского Кремля и ДУМ РТ[940].

Таким образом, мусульманские религиозные деятели вполне органично встроены в клановую систему, существующую в Татарстане. Они могут как создавать свои кланы (подобно Рашиде Исхаковой), так и входить в кланы представителей светской элиты республики. При этом одно и то же лицо может быть членом сразу нескольких кланов (входя в один на правах близкого родственника, в другой – друга семьи, в третий – в качестве сослуживца).

Камиль Самигуллин, трижды избиравшийся на должность муфтия ДУМ РТ (в 2013,