На этом фоне введение в мечетях проповедей на татарском и другие инициативы ДУМ РТ по поддержке этого языка не только содействуют целям культурной политики, но и выдвигают муфтият на передний край борьбы за сохранение суверенитета Татарстана[982].

* * *

В современной России и законодательство, и правоприменительная практика регулирующих и контролирующих органов создают предпосылки для того, чтобы в стране не возникало единого общероссийского мусульманского религиозного центра, а существовало несколько конкурирующих друг с другом муфтиятов, претендующих на общефедеральный уровень. Вместе с тем руководство страны не заинтересовано в чрезмерном дроблении духовных управлений мусульман, поскольку это может вывести из-под контроля федерального центра религиозную жизнь в национальных республиках и сделать отдельные муфтияты инструментом в руках местных элит.

Поэтому позволить себе иметь независимые региональные духовные управления мусульман могут лишь немногие субъекты федерации: Татарстан, Чечня, Дагестан. Слово «независимые» не означает, что они полностью самостоятельны в административных, хозяйственных и финансовых вопросах. Напротив, такие муфтияты в национальных республиках зачастую еще более зависят от региональной власти, чем подразделения межрегиональных духовных управлений мусульман[983]. Независимые духовные управления рассматриваются руководством ряда республик в качестве государственных «мусульманских церквей», призванных служить идеологической опорой власти в обмен на предоставляемые привилегии и монопольный статус в исламском сегменте религиозного рынка. Даже если такие муфтияты и входят в структуру межрегиональных духовных управлений, имеющих свой центр за пределами республики, они сохраняют определенную финансовую, хозяйственную и административную самостоятельность.

При этом независимые региональные муфтияты могут выступать в качестве учредителей межрегиональных духовных управлений. Например, в 1996 г. ДУМ РТ и муфтий Галиуллин принимали участие в создании Совета муфтиев России. Но с 2000 г. ДУМ РТ перестало участвовать в работе СМР. Вместо него членство в Совете муфтиев продолжил учрежденный в том же году Казанский муфтият, формально созданный для взаимодействия с общинами за пределами Татарстана, но фактически служивший в качестве «запасного аэродрома» для заместителя муфтия республики – Валиуллы Якупова. В пользу тезиса о том, что Казанский муфтият был организован не для расширения влияния ДУМ РТ за пределами Татарстана, свидетельствует тот факт, что его не использовали для активной экспансии с целью присоединения общин в других регионах.

При этом было бы неверно утверждать, что независимые муфтияты, включая ДУМ РТ, не претендуют на влияние за пределами своих республик. Для этих целей зачастую используется концепция «мягкой силы». Так, для муфтията Дагестана одним из инструментов влияния является газета «Ас-Салам», издаваемая на девяти языках, включая русский и татарский, и распространяемая не только в России, но и в других бывших республиках Советского Союза. ДУМ РТ использует как инструмент «мягкой силы» тафсир Корана на татарском языке, который активно презентировался в разных субъектах федерации[984]. Вышедший из печати в 2020 г. второй тираж тафсира (40 000 копий) предназначается для бесплатной раздачи «в российских регионах с компактным проживанием татар»[985]. Неслучайно публикация этого издания вызвала критику муфтия ДУМ РФ Гайнутдина, обратившегося к президенту Минниханову с письмом, которое целый ряд СМИ охарактеризовали как донос[986].

Однако приоритетным направлением деятельности для ДУМ РТ по-прежнему остается работа с мусульманскими общинами Татарстана. С точки зрения теории экономики религии, современное ДУМ РТ представляет собой образец чистой монополии. Появление этой формы монополистического объединения на религиозном рынке не является результатом действий отдельных фирм (муфтиятов или мухтасибатов). Чистая монополия в исламском сегменте религиозного рынка Татарстана в полной мере отвечала целям самого регулятора (руководства республики). Власти Татарстана заинтересованы не только во всестороннем контроле над рынком, но и в недопущении на него фирм из других регионов.

До 1998 г. два олигополиста – Духовное управление мусульман Республики Татарстан и Духовное управление мусульман Татарстана – поделили рынок и были вполне удовлетворены статус-кво, поскольку он обеспечивал их независимость от Казанского Кремля. Регулятор сначала не вмешивался в деятельность ДУМ РТ и ДУМ Т, занимая известную из классической политической экономии позицию «ночного сторожа», но к середине 1990‐х гг. стал проявлять активность в стремлении поставить под более жесткий контроль участников рынка.

После ряда безуспешных попыток сменить топ-менеджера одной из фирм-олигополистов была выбрана другая стратегия: в 1998 г. осуществлено принудительное слияние двух муфтиятов. В результате возникла монополия в виде единого муфтията – ДУМ РТ. Объединительный съезд, организованный и проведенный руководством Татарстана, продемонстрировал, что в современных условиях только политическая воля светских властей может обеспечить административно-бюрократическое единство мусульманских религиозных организаций в стране.

Существовавшее до 1998 г. ДУМ РТ было нетипичным явлением, если рассматривать его в контексте истории института муфтията в России. Возникнув на низовом уровне по инициативе самих мусульман, ДУМ РТ не только не подчинялось властям, но и выступало в качестве силы, которая по ряду вопросов могла на равных вести диалог с руководством республики. ДУМ РТ таким, каким оно было до 1998 г., было внесистемным явлением и противоречило самой идее института муфтията как государственного учреждения.

Радикальные перемены в политической и общественной жизни страны выявили оптимальную роль муфтията в татарском обществе – как министерства религии при национально-культурном (в случае с Милли идаре) или национально-территориальном (в современном Татарстане) правительстве. Обратная ситуация, когда мусульманские религиозные деятели становятся «отцами нации», представляется невозможной. Этот сценарий был нереализуем уже сто лет назад, когда позиции муфтията как национального института татар были прочнее и авторитет выше. К подобной модели отношений государства с муфтиятом не стремятся и сами мусульманские религиозные деятели в Татарстане.

Однако значение ДУМ РТ в последнее время может возрасти. В ситуации, когда происходит демонтаж особого статуса Татарстана, возникшего в результате соглашений с федеральным центром в 1990‐е гг., независимое ДУМ РТ остается одним из немногих сохранившихся элементов суверенитета, причем не символическим, а реально функционирующим и пользующимся влиянием за пределами республики.

Глава VI

«Параллельные» муфтияты

Российская ассоциация исламского согласия (Всероссийский Муфтият) и Духовное собрание мусульман России

Держать всех в руках, кушать, когда захочется, спать, когда вздумается, – все это мгновенно победило его упрямство, и он тут же, к величайшему удовольствию отца и матери, сказал решительно: «Учите грамоте, хочу быть муфтием!»

П. П. Ершов. Осенние вечера[987]

В этой главе я рассматриваю так называемые параллельные муфтияты, созданные на базе нескольких региональных духовных управлений мусульман и включающие общины в разных субъектах федерации.

По формальным признакам «параллельные» муфтияты мало чем отличаются от межрегиональных духовных управлений мусульман общефедерального значения, в том числе по такому важному показателю, как количество входящих в их состав общин. Они также имеют статус централизованных религиозных организаций. Но