— Послушай, Варга, — чувствуя оцепенение, проговорил Мамонт. — Неужели первым Человеком Разумным стала женщина?

— Да! — возликовал он. — Это произошло мгновенно, как только Правый удалил от Земли наперсницу Раду. Родилась вначале Матка, ну всё, как в пчелиной семье. Рождённые от Праха Пчёлы были ещё бесполыми. И только из детей, вскормленных Маткой, возникли мужчины. Потому и сохранились у нас следы женского начала… Разве ты ещё не вкусил этой соли?

— Да, я вкусил… Но над головой всё время трещит и опускается кровля. Никак не мог пробиться к истине…

— Не мог?

— Всё время думал о сроке… Боялся, не успею, и разум становился непослушным…

— Ты не мог уяснить таких простых вещей?! — ещё больше изумился Варга и повеселел. — Ты, расчесавший волосы Валькирии, не мог увидеть в них Космы Света?!

— Прискорбно, но это так, — подтвердил Мамонт. — И потому я ухожу не солоно хлебавши.

— Как — уходишь? Нет, постой! Не отпущу тебя!

— Отчего же? Ведь облегчу и твоё существование. Не стану вызывать больше низменных чувств…

— До срока ты никуда не уйдёшь! — он вдруг отобрал ключ Страги, однако нить при этом разорвалась и чётки рассыпались по ковру. — Вот, это судьба…

— Но я не успею осилить даже Книгу Явь, как меня раздавит потолок!

Варга вдруг огляделся по сторонам, зашептал доверительно:

— Я готов нарушить запрет учителя! Стратиг приказал ему, чтобы ты добывал соль в одиночку, без какой-либо помощи. Он наложил на тебя самые строгие правила и самый тяжкий труд. Скажу тебе по секрету, Счастливый Безумец: властитель судеб не любит изгоев, избранных Валькириями! Потому что… не избран сам и не может спуститься в Хранилище Весты, не может сам добыть соли столько, сколько нужно, чтобы получить титул Вещего.

— Знаю об этом…

— Ну вот! Если знаешь, то зачем же тебе уходить? Я помогу! Ты же вселил в меня надежду! И я отплачу тем же! Идём в твою каморку. Ложись спать, а я стану толковать тебе Книгу Явь. И ты успеешь!

— Кровля опустилась уже слишком низко…

— Ничего! Я завтра принесу брёвна и поставлю дополнительные подпорки. Кто их станет считать?

Варга буквально потащил Мамонта к его каморке, и сопротивляться его юношескому безоглядному натиску было по крайней мере глупо. Мамонт растянулся на волчьих шкурах, а влюблённый Варга, почувствовав, наконец, свою силу и власть над избранным Валькирией, уподобляясь учителю своему, стал ходить подле и вещать, в полном смысле слова.

Счастливый Безумец находился в полусне, но смысл Книги Явь, словно свежий ветер, обласкивал сознание и врастал в него колкими кристаллами соли.

Отлучение спутницы Рады вдвое увеличило притяжение Земли, и всё, что жило, летало, передвигалось по ней, не выдержало собственного веса. Так в одночасье погибли твари, называемые нынче динозаврами, о чём в Книге Кара сказано весьма определённо. В ней перечислены все земноводные сущности, не пережившие катастрофы — Времени Ара, а также названы сущности, которые обрели не только твёрдый мозг, Сознание, Память и Разум, но и тёплую кровь, согретую Правым, ибо таковой в состоянии Великого Хаоса не существовало.

В Книге Явь говорится: «И поделился пчелиный рой на два роя Человеческих. Прежде обитавшие на Суше Пчёлы, обратившись в Человека Разумного, так на Суше и остались, ибо осознали себя в единый миг. Иные же, во времена Великого Хаоса взлелеянные Океаном, спасаясь от земного притяжения и боли, уходили под воду, и посему мозг их остался желеобразным. С той поры человечество поделилось на две половины. И другая половина — Человек Земноводный — оказалась большей по числу, но меньшей по Разуму…»

О разделении человечества на Земных и Земноводных есть свидетельство в Книге Рой. Но более полная истина сокрыта в другой книге — Книге Будущности: «Земные люди жизни радуются и ей гимны воспевают, Земноводные же всегда ищут спасения, а спасшись, воспевают свой жидкий разум и воздают хвалу собственной ложной мудрости…»

В корчме, стоящей у въезда в селение, оказалось всего два хорошо выпивших серба и много вина, которое наливали прямо из бочки стеклянной трубкой. Хуже было с пищей: хозяин предложил маринованные томаты и хлеб. Он косился своими чёрными огромными глазами на грязных поздних гостей в военной форме, принадлежность которой определить было трудно. Разговаривал с ним Арчеладзе — американец молчал, и потому корчмарь сначала принял обоих за гуляющих русских казаков.

После первых стаканов вина, выпитых за встречу, у полковника пробудился волчий аппетит. Он захотел нормальной мужской пищи — кусок хорошего жареного мяса с луком и специями. К тому же вино было редкого, «солнечного» вкуса, из чёрного винограда, которое умели по-настоящему делать лишь на Кавказе и в Молдавии.

— Сейчас уговорю, — пообещал Арчеладзе и пошёл к хозяину, сидящему так, что из-за стойки виднелась одна голова; вероятно, в детстве его уронили, и при хорошо развитой верхней части тела у корчмаря были коротенькие, кривые ножки.

— Слушай, брат, — доверительно начал полковник, перегнувшись к нему за стойку. — У нас с приятелем сегодня был тяжёлый день, но окончился благополучно. И мы хотели устроить маленький праздник. Не плохо бы поставить на стол кусок мяса, овощей. Поищи, может, найдёшь?

Он отлично понимал по-русски — по глазам было видно — однако замотал головой, дескать, не понимаю.

— Мы — казаки, брат, добровольцы, — пустился в фантазии Арчеладзе. — Дрались за Сербию против усташей и мусульман. Но завтра нам уезжать на родину. Вернее, товарищ мой уезжает, а я ещё остаюсь. Помоги отметить это дело.

— Почему вас было так мало? — у хозяина прорезался талант к русскому языку и недовольство в голосе. — Вы обещали привести сюда казачьи сотни и полки… Так где же они, казак?

— Прости, брат, так уж вышло, — повинился он. — В России тоже не сладко. Кто поехал, тот и поехал. Но мы дрались честно.

Корчмарь соскочил со своего стула, однако и на ногах ничуть не возвысился над прилавком, с минуту сопел, пересиливая недовольство, затем сказал в сторону:

— Добро… Иди за стол, я сам всё принесу, через четверть часа… А деньги у тебя какие?

У Арчеладзе вообще в карманах не оказалось денег, однако пехотинец сказал по дороге к корчме, что у него есть доллары. Их и предложил полковник. Хозяин опять засопел, постучал ножками по полу и наконец согласился взять.

Через четверть часа он явился к столу с огромным деревянным подносом, снаряжённым в точности по заказу и обильно. Мясо ещё скворчало в глубокой сковороде, издавая пряный запах, килограммовые кисти сияющего винограда свешивались, как на полотнах художников эпохи Возрождения.

— Когда не было экономической блокады, я мог накрывать столы и побогаче, — похвастался корчмарь. — Но пришли американцы и перекрыли все дороги и реки. Из Болгарии теперь ничего не поступает, а я всё время там брал свинину, овощи и фрукты.