– Чем бы она ни стала, она всегда будет моей сестрой. И я сделаю для нее все что угодно.

Она затаила дыхание. Ветки, оплетавшие ее бедра, едва заметно дрогнули.

Раффи глубоко вдохнул. Кивнул.

– Я тебе верю.

Рэд отвернулась от него и принялась смотреть на воду.

– К слову о доверии, – сказала она просто, – мысль привлечь к этому Каю оказалась удачной.

Раффи ничего не ответил, но крепче сжал в ладонях кружку с вином. Потом запрокинул ее, допивая все залпом, и скривился.

Рэд постучала пальцами по перилам.

– Ты мне так и не рассказал, как она догадалась, что Нив пропала.

– Перехватила письмо от Кири, – ответил Раффи, глядя на кружку так, словно та его оскорбила, посмев опустеть.

– Как ей это удалось?

Он пожал плечами.

– Заметила того, кто нес его в мою в комнату поздней ночью, и сказала, что сама идет ко мне и передаст. И ей отдали бумагу.

– Это странно, – пробормотала Рэд. – Мне никогда не приносили писем ночью. Впрочем, я вообще получала мало писем. – Она помолчала, хмурясь и прислушиваясь к тому, как у нее от беспокойства бегают мурашки и ноет в животе. – Наверное, тебе нужно…

– Избавь меня от своих советов, Рэдарис.

Она умолкла, щелкнув зубами. Раффи не посмотрел на нее и продолжил глядеть на воду, стиснув челюсти и сжимая кружку побелевшими пальцами. Потом закрыл глаза, вздохнул. И заговорил уже спокойно и ровно, хотя и с трудом скрывая пылающий гнев.

– Ты не представляешь, как трудно избегать людского любопытства и пытаться делать вид, что все в порядке, когда пропала чертова королева. – Он покачал головой. – Так что будь добра, не смей давать мне советы. Я делаю все, что могу.

– Понимаю, – тихо сказала Рэд. – И знаю, что тебе пришлось нелегко.

– Понимаешь? – Глаза у него блеснули в темноте. – Ты жила в своей лесной сказке, занятая тем, что привыкала быть чем-то вроде божества, пока я старался держать все под контролем в чужой для меня стране ради женщины, которая так ни разу и не сказала, взаимна ли моя любовь, а теперь я еще и не знаю, что вообще к ней чувствую.

Глубокая ночь испокон веков лучше всего подходила для исповедей.

Рэд вздохнула.

– Ты прав. Я не способна тебя понять и не должна указывать тебе, что делать. – Она помолчала. – Прости меня, Раффи. За все.

– И ты меня.

Он тоже помолчал, и Рэд почувствовала, что ему еще есть что сказать, но он не совсем понимает как. Подбирать слова для такого было нелегко.

– Тебе еще снились эти сны? – спросил он наконец. – Как тот, о котором ты мне рассказывала, с деревом.

– Раз или два, – ответила Рэд. – А что?

– То, что мне они больше не снились. – Он казался почти пристыженным, словно отсутствие сновидений было серьезнейшим обвинением. – Только тот.

Рэд ковырнула кожу возле ногтя.

– Это… плохо?

– По-моему, плохо, – пробормотал Раффи, устало проводя рукой по лицу. – Они перестали мне сниться, когда… когда я понял, что больше не знаю, как к ней отношусь.

Ах вот оно что.

– Раффи, – мягко сказала Рэд. – Все в порядке. Правда.

– Мне так совсем не кажется. Мне кажется, что я ее подвожу.

– Нельзя никого подвести, честно признавая собственные чувства.

Голос из сновидений говорил ей, что Сердцедрево может быть открыто лишь равной любовью. А Раффи больше не понимал, какого рода любовь он чувствует к Нив. Значит, имело какое-то значение, кому именно снятся такие сны.

Диколесье вновь пустилось в цвет вдоль ее позвонков. В очередной раз подтверждая, что Рэд права.

– Ты замечательный друг, Раффи, – тихо продолжила она. – Именно в таком будет нуждаться Нив, когда вернется.

Когда. Не если.

Он вздохнул. Кивнул. Но челюсть продолжил сжимать крепко, будто замок на дверях тюрьмы.

– Как бы то ни было, я рада, что мы взяли Каю с собой. – Рэд фыркнула и обвела рукой корабль. – Это ведь приведет нас к Кири. А если у кого и есть ответы, так это у нее.

– Будем надеяться, – буркнул Раффи.

Они еще немного постояли, покачиваясь на кренящейся палубе. Раффи зевнул, закрываясь рукой.

– Пойду все-таки постараюсь уснуть.

– Если уж Эммон сумел, всякий сможет.

– По-моему, он уже оправился, раз трижды обошел меня в игре, которой нас научила Каю, – проворчал Раффи, отворачиваясь от борта. – Ты тоже попробуй поспать.

– Чуть позже попробую, – заверила его Рэд.

Раффи кивнул, спустился по лестнице и исчез в трюме.

Тяжелый ключ оттягивал ее карман и льнул к бедру. Рэд достала его и провела пальцем по давно знакомым изгибам.

Она держала его при себе с момента его появления, но не смотрела на него с того дня, как они ушли из Диколесья. Потому что почти боялась, что он изменится, исказится – оставляя их в очередном тупике. Но ключ выглядел так же, как и раньше, облитый лунным светом и пронизанный золотыми жилками.

Когда он забился у нее в ладони намного сильнее, чем прежде, Рэд его чуть не уронила.

Выругавшись сквозь зубы, она крепче сжала ключ в пальцах и отступила подальше от перил, полная решимости удержать его в руках. Ключ продолжал пульсировать, словно где-то под древесиной притаилось сердце, бьющееся вместе с ее собственным. Прежде она думала, что этот пульс ей только мерещится, что он – лишь отражение ее пульса, но теперь он был слишком сильным, чтобы не обращать на него внимания или подыскивать ему рациональное объяснение.

Эммон. Ей нужно сказать Эммону, нужно…

И тут ее окутали темнота и ревущие звуки и охватило чувство падения.

А когда Рэд открыла глаза, корабля вокруг больше не было. Как не было и усеянного звездами неба с сияющей луной.

Был лишь туман.

И Древо.

Во снах все было иначе.

В них она оказывалась у основания Древа, рядом со сплетением огромных корней, точь-в-точь таким, как то, за которое она только что прошла. Теперь же Нив стояла на… Что ж. Она не вполне понимала, на чем стоит. Туман клубился вокруг нее, скрывая ноги завихрениями и волнами.

Но, что бы это ни было, находилось оно прямо посередине Древа.

Далеко внизу виднелись белые корни, пронизанные темными венами. А наверху реяли ветви, в которых тени плавно сменялись золотыми прожилками. И хотя Нив видела их прежде, грудь ей снова пронзило чем-то вроде благоговения.