Когда свиток оказался в руках Милы, Почтовая торба с крыльями летучей мыши поднялась в воздух и вылетела в окно под звонкий лай Шалопая, которому странная почтальонша явно не понравилась.

Мила осторожно развязала бечевку и развернула свиток. На желтой поверхности пергамента черными чернилами было начертано всего одно слово, а точнее — это было имя: «Бледо».

Мила с недоумением уставилась на пергамент.

— Бледо? — вслух произнесла она, словно пытаясь понять, что все это означает, и в тот же миг почувствовала, как проваливается в бездонную и безымянную темноту.

Мила упала, и что-то под ней коротко скрипнуло.

— Ох! — протянула она, потирая ушибленный локоть, и оглянулась.

Легкая волна головокружения заволокла ей глаза.

— Этого не может быть, — прошептала Мила, осматривая все вокруг.

Комната, на полу которой она сейчас сидела, была ей знакома: деревянный стол возле окна, за которым солнце медленно опускалось за горизонт; три черных дождевых плаща на стене; глазастое чучело филина на крышке пенальных часов с раскачивающимися туда-сюда гирьками.

Мила оперлась ладонями о пол, пытаясь встать на ноги. Пальцы тут же наткнулись на пергаментный лист. Видимо, это было то самое письмо, которое принесла ей Почтовая торба с крыльями летучей мыши, — она и не заметила, как выронила послание.

Взяв пергаментный лист в руки, Мила не сдержала изумленного возгласа: этот лист был исписан сверху донизу именами и датами. И надписи, сделанные чернилами, были старыми, потускневшими от времени, в отличие от имени Бледо, написанного совсем недавно. Мила точно помнила — чернила были свежими. Впрочем, и имени на этом листе больше не было. Однако Мила была абсолютно уверена — это был тот же лист.

Мила встала и сразу увидела на столе возле окна раскрытую книгу. Это была кладбищенская книга господина Некропулоса — сторожа Троллинбургского кладбища. Мила подошла к столу и, взволнованно дыша, провела рукой по открытым страницам: между ними не хватало двух листов. Кто-то вырезал из книги два листа, и один из этих вырезанных листов Мила сейчас держала в руках.

— Палимпсест, — не в силах оторвать от кладбищенской книги словно зачарованного взгляда, прошептала она.

Мила была уверена в своей догадке. Кто-то использовал магическую формулу палимпсеста, чтобы зачаровать лист — сделать нанесенный на пергамент текст невидимым. После чего этот некто написал на зачарованном листе только одно слово — «Бледо».

Вдруг Мила услышала слабый стон. Она резко обернулась. Стон доносился из дальнего угла комнаты и, внимательно присмотревшись, Мила поняла, что там кто-то есть.

Осторожно ступая по скрипящим под ногами половицам, девочка направилась к затененному углу. С каждым ее шагом тень словно расступалась, и вскоре Мила увидела скорченную на полу субтильную фигуру человека, чья голова была откинута назад и прислонена к стене.

— Бледо?! — воскликнула Мила, бросаясь к мальчику.

Она опустилась рядом с ним на колени и тут же поняла, что Бледо был без сознания. Возле его руки, безжизненно лежащей вдоль туловища, Мила увидела лист пергамента. Еще раньше, чем она подняла его с пола и поднесла к глазам, Мила догадалась, что это второй лист, вырезанный из кладбищенской книги. Она не ошиблась: десятки имен, и напротив каждого — дата захоронения. И тут Мила все поняла.

Она почти не сомневалась, что, когда этот лист попал в руки Бледо, там было написано ее имя. И он, как и она сама, прочел это имя вслух.

— Цепкий Аркан! — в отчаянии простонала Мила. — Какая же я дура! Я же знала!

Она вспомнила рассказ старого алхимика, бывшего Думгротского профессора Эша Мезарефа, о том, как отец Бледо — Терас — заманил своих врагов в ловушку с помощью магического приема, называемого Цепкий Аркан.

Мила встала с колен и оглянулась на раскрытую кладбищенскую книгу на столе. У нее не было никаких сомнений, что на книге лежали чары агглютинации. Эта книга была ловушкой. Листы, вырезанные из нее и превращенные в палимпсест, были арканами. Мила, видимо, точно так же, как и Бледо, произнесла вслух слово-заклинание, которым было всего лишь имя знакомого ей человека, и Цепкий Аркан поймал их обоих в ловушку. Для врагов Тераса Квита та ловушка оказалась смертельной. Чего ждать им: Миле и Бледо? И кто заманил их в эту ловушку?

Мила вспомнила свой последний разговор с Ромкой о том, что кто-то охотится за Бледо и, по всей видимости, за Милой тоже. Для себя она тогда решила, что знает, кому это могло понадобиться. Кто еще, как не Лукой Многолик, мог так ненавидеть их обоих? Бледо посредством своего предателя-отца был связан с Гильдией. Когда-то люди Гильдии чуть было не лишили Многолика жизни. Он поклялся отомстить. Что касается Милы… Она слишком часто ему мешала. У него были причины охотиться на нее.

Оставалось только понять, почему Многолик выбрал именно это место. И что случилось со сторожем — господином Некропулосом?

Когда за ее спиной скрипнула входная дверь сторожки, Мила знала, чье лицо она сейчас увидит.

* * *

Мила повернула голову — на фоне дверного проема возникла высокая фигура. Человек помедлил, словно оценивал увиденное, потом сделал шаг вперед, и дверь за ним тут же закрылась.

— Господин Некропулос? — удивилась Мила.

— А кого ты ожидала увидеть здесь, девочка? — холодно спросил кладбищенский сторож. — Ты в моей сторожке. Или не заметила?

Мила бросила растерянный взгляд по сторонам.

— З-заметила, — заикаясь, ответила она, при этом отчаянно силясь понять, почему господин Некропулос как ни в чем не бывало стоит здесь, перед ней, и где Многолик.

Кладбищенский сторож молча подошел к Миле и взял из ее рук пергаментный лист. Мила посмотрела на свои ладони, в которых больше ничего не было, и невольно сглотнула подступивший к горлу комок. Она обернулась и увидела, как господин Некропулос наклонился над Бледо и поднял другой лист, который она рассматривала лишь несколько секунд назад. Потом он выпрямился и направился к столу, где лежала кладбищенская книга. Все это время взгляд Милы был прикован к нему.

Господин Некропулос бросил оба свитка на раскрытые страницы и твердо произнес:

— Риторно!

Листы окутало яркое свечение, они распрямились, места разрезов соединились, и свечение потухло. Листы, вырезанные из кладбищенской книги, вернулись на место.

Мила с открытым ртом смотрела то на книгу, то на господина Некропулоса, не понимая, что происходит.

— Вы… — неуверенно пробормотала она. — Почему вы…

— Почему я не удивлен, что ты и этот мальчик здесь? — договорил за нее хозяин сторожки, стоя спиной к Миле.

Мила кивнула.