всякое великое предприятие? — оборвала его Маркиза. В ее взгляде появился блеск триумфатора. Она кивнула в направлении двери и скомандовала: — Я отдаю вам приказ. Ведите нас сейчас же!

«О, дайте мне вздохнуть, ехидны, змеи!

О, не зияй так страшно, черный ад!

Не подходи же, Люцифер!»

Кристофер Марло. «Трагическая история доктора Фауста»

(перевод Н. Н. Амосовой)

Роберту не нужно было ждать, пока сэр Генри покажет дорогу. Он поспешил покинуть дом, вскочил на лошадь и галопом помчался по разрушенной деревне вверх по дороге, ведущей обратно в лес. Только в том месте, где дорога разветвлялась: одна вела дальше вглубь леса, другая поворачивала влево, к усадьбе Уолвертонов, он заставил лошадь остановиться, растерявшись от внезапно нахлынувших воспоминаний. Однажды они стояли с Эмили на этом самом месте, вглядываясь в почти скрывшийся за горизонтом край солнца, и задавали себе вопрос, осмелятся ли они идти дальше по следам копыт на снегу. Теперь снега не было, всюду только серая, сочащаяся водой дымка. И не было Эмили. Роберт оглянулся. По деревенской дороге к нему приближался сэр Генри. Он отвернулся прежде, чем юноша успел поймать его взгляд.

— Кто убил ее? — спросил Роберт, приблизившись к нему, и поехал рядом.

— Откуда мне знать? — пробормотал сэр Генри. — Здесь на дорогах много бунтовщиков.

— Это те, кто не пожелал быть рабами?

Впервые сэр Генри осмелился повернуться к нему лицом и взглянуть в глаза. Злоба и страх, словно сменяющие друг друга облака, искажали черты его лица.

— Вы не поймете, — прошептал он наконец.

— Не знаю, — сказал Роберт, обведя взглядом почерневшие поля и цепочки трудившихся на них оборванных рабов. — Пока не понимаю.

— Не было и нет другого пути.

— Как вы смеете заявлять такое?

— Я делаю то, что должен делать, чтобы защитить тех, кого в состоянии защитить.

— Превращая родное селение в пустыню отчаяния?

— Послушайте, что я скажу.

Сэр Генри понизил голос и склонился к юноше. Роберт только теперь заметил, каким изможденным стало его лицо, каким усталым было выражение этого лица, каким загнанным был его взгляд.

— У нас здесь нет никаких запасов, — прошептал он, — совсем нет собственных продуктов питания, потому что поля засеваются камнями и солью. Все, что мы едим, дается… «милостью»… имения Уолвертонов. Поэтому мы должны делать то, что нам приказывают, ибо если мы ослушаемся, то все умрем от голода. Мы и сейчас выглядим в ваших глазах очень худыми, но вскоре превратились бы в скелеты, а все это место стало бы дикой пустыней, усеянной костями.

— И все же, как я посмотрю, выглядите вы крепче своих рабов.

Сэр Генри вздохнул.

— Я сказал вам, каждый из нас должен выполнять ту работу, которую ему поручили.

— Значит, у вас, у Илии и у всех ваших людей одна задача — сковывать цепями и бить соседей?

Сэр Генри устало потер рукой глаза.

— Когда здесь был установлен этот новый порядок, я получил инструкции вооружить и предоставить привилегии наиболее крепким из нас, чтобы эти люди могли надзирать за выполнением того, что должно быть сделано.

— Надзирать? — переспросил Роберт, тряхнув головой. — Я видел, как охранник хлестал по плечам девушку даже после того, как она упала в грязь.

— Возможно, — нехотя ответил сэр Генри, устремив взгляд в густой туман, — творимое нами зло губит наши души.

— Это в самом деле возможно, — согласился Роберт и сокрушенно покачал головой. Охватившее его отчаяние было таким безысходным, что он едва сдерживал рвавшийся наружу истеричный смех. — И это зло нет возможности побороть? — взволнованно спросил он.

Сэр Генри не ответил.

— Можно бежать, наконец! — крикнул Роберт. — Разбить цепи, открыть ворота в частоколе и оставить этот ад!

— Мы не можем.

Роберт молча сверлил его взглядом очень долгое время и наконец устало произнес:

— Я не понимаю.

— Да, не понимаете — согласился сэр Генри.

Он посмотрел вперед и дрожащей рукой прикрыл нос. Его лицо затряслось, страдальчески исказившись.

— Как я вам уже говорил, — прошептал он, — боюсь, вы просто не сможете ничего понять.

Внезапно он пришпорил лошадь и поскакал вперед. Роберт посмотрел ему вслед и впервые разглядел слабо видимые сквозь туман силуэты имения Уолвертонов, а потом порыв ледяного ветерка принес запах ужасного зловония, такого сильного, что он пошатнулся и подумал, что теряет сознание. Последовав примеру сэра Генри, он тоже прикрыл нос рукой, но это зловоние, казалось, готово было сжечь его ноздри, проникнуть внутрь ядовитым туманом, который потом не откашлять, сколько ни старайся. Теперь он смог разглядеть множество прогнивших деревянных лачуг, выстроенных около стены, которая окружала сады. Эта стена опоясывала усадьбу со всех сторон. Роберт предположил, что от этих лачуг и несло зловонием. В его представлении в нем смешались самые отвратительные вещи: запахи разложения, рвоты, экскрементов и страха. И теперь он знал ответ на вопрос, который задал Илии, — понял, где обитали бывшие жители Вудтона.

Сэр Генри подтвердил его предположение.

— Теперь вы видите, — сказал он, продолжая зажимать себе нос, — почему люди соглашаются размахивать хлыстом и бить своих товарищей. Альтернатива этим баракам — мой дом. Возможность выбраться из хлева, где слабого и больного ждет неминуемая смерть.

Он повел рукой, и Роберт увидел дрожавшие, едва прикрытые лохмотьями тела людей, брошенных на кучу мерзлого навоза.

— Но там есть дети… — прошептал Роберт.

Он спрыгнул с лошади и стал высматривать путь, по которому мог бы подойти к ним. Среди нечистот, грязи и гнилой соломы что-то сверкнуло. Он наклонился и поднял браслет, украшенный драгоценными камнями, затем огляделся и увидел, что золотые вещи и украшения разбросаны повсюду.

— Что это, — воскликнул он, — почему среди такой нищеты валяется столько дорогих вещей?

— Почему? — грустно улыбнулся сэр Генри. — А вы не догадываетесь? Это именно то золото, которое Фауст принес в деревню, чтобы сжечь на костре вашу мать.

Он неистово расхохотался, увидев, как Роберт швырнул украшение обратно в грязь. Он буквально задыхался от смеха.

— Не мечите бисер перед свиньями! — выкрикнул он сквозь новый приступ смеха.

Внезапно его лицо вытянулось и смех замер. Из-за стены донесся удар колокола.

— Ибо сказано, — прошептал сэр Генри, — не желают свиньи ничего, кроме своего пойла. — Он отвесил поклон и повторил: — Кроме своего пойла.

Колокол продолжал звонить. Тела в грязи зашевелились, некоторые сумели подняться на ноги, некоторые поползли по грязи, другие не смогли сдвинуться с места.

— Что это? — спросила Маркиза. — Куда их созывают?

— Время их кормежки, — сказал сэр Генри, показав на ворота, которые вели в имение.