Отпечатанные на ламинированной бумаге карты — не оригинал Таро Боске. Глупо было даже на секунду допустить такую возможность.

Он встал, зажав колоду в ладони, перебирая карты с возрастающей поспешностью, проверяя, нет ли какого отличия от его колоды.

Отличий не было. На вид все так же, как у него в сейфе внизу. Ни добавленных слов, ни различий в изображениях.

Джулиан заставил себя обдумать положение. Это открытие все переворачивало, тем более — сразу после сообщения о визиготской погребальной камере в Кийяне. Среди погребенных сокровищ была найдена пластина, подтверждающая существование в окрестностях Домейн-де-ла-Кад других захоронений. Этим утром ему не удалось связаться со своим осведомителем.

Впрочем, сейчас основной вопрос — зачем Мередит Мартин возит с собой репродукцию колоды Боске? И прячет ее на дне сумки. Совпадением это быть не могло. Стало быть, она, самое малое, знает о существовании оригинальной колоды и ее связи с Домейн-де-ла-Кад?

Что еще? Мог ли Сеймур рассказать Холу больше, чем предполагал до сих пор Джулиан? И если Хол вызвал ее сюда, а не просто воспользовался случайной встречей, то, может быть, не для расследования обстоятельств крушения, а ради карт?

Ему надо было выпить. Под воротничком и под мышками выступил пот, стоило только на мгновение поверить, что в его руках — оригинальная колода.

Джулиан снова завернул колоду-копию в черный шелк, уложил сверток в сумку и вернул ее на дно комода. В последний раз осмотрел комнату. Все выглядело как раньше. Если что-то и не на месте, мисс Мартин спишет это на горничную. Он вышел в коридор и решительно зашагал обратно к служебной лестнице. Вся операция с начала до конца заняла меньше двадцати пяти минут.

Ренн-ле-Шато

Хол отступил назад. В его голубых глазах светилась надежда, а может быть, еще и удивление. Лицо слегка покраснело. Мередит тоже шагнула назад. Порыв, бросивший их друг к другу, теперь, когда волнение улеглось, оставил обоих в некотором смущении.

— Так вот… — сказал он, засовывая руки в карманы.

Мередит ухмыльнулась:

— Вот так…

Хол обернулся к деревянным воротам, перегораживавшим тропинку, и толкнул створки. Нахмурился и попробовал еще раз. Мередит слышала, как дребезжит засов.

— Закрыто, — сказал он. — Не поверишь, но музей закрыт. Извини. Надо было заранее позвонить.

Они переглянулись и дружно расхохотались.

— Курорт в Ренн-ле-Бен тоже закрыт, — выговорила Мередит. — До тридцатого апреля.

Все та же непослушная прядь волос упала ему на лоб. У Мередит пальцы чесались ее поправить, но она сдержалась.

— Хоть церковь открыта, — утешил он.

Мередит пристроилась сбоку, очень явственно ощущая его рядом с собой. Казалось, он занимал всю тропинку.

Хол указал на треугольный портик над входом.

— Вот эта надпись, «Terriblis est locus este» — еще одна причина, по которой в Ренн-ле-Шато привились теории заговоров, — заметил он, откашлявшись. — На самом деле это надо бы переводить как «Место сие внушает трепет» — в старозаветном духе, а не как «ужасное» в современном значении, но ты сама представляешь, в каком смысле это истолковали.

Мередит смотрела, но не туда, куда он показывал, а на другую, полустертую надпись, расположенную выше.

IN HOC SIGNO VINCES

Опять Константин, христианин-император Византии. Та же надпись, что на мемориале Анри Буде в Ренн-ле-Бен. Ей представилось, как Лаура раскидывает карты на столе. Император — фигура Старшего аркана, рядом с Магом и Жрицей, в начале колоды. И пароль, который она вводила, чтобы получить доступ в Интернет…

— Кто придумал пароль для компьютерной сети отеля? — спросила она.

— Мой дядя, — не задумываясь ответил Хол. — Папа компьютерами не занимался. — Он взял ее за руку. — Пойдем?

Первое, что поразило Мередит при входе в церковь, — какой она оказалась маленькой, как будто выстроена в масштабе, урезанном на четверть. Перспектива поэтому казалась искаженной.

На стене справа виднелись написанные от руки объявления: часть на французском, часть на ломаном английском. Из серебристых колонок, расставленных в углах, лился хорал, исполненный на духовых, простая, непритязательная мелодия.

— Церковь заново освятили, — понизив голос, рассказывал Хол, — а в противовес всем этим слухам про таинственные клады и тайные общества постарались ввести побольше католических символов. Вот, к примеру… — Он ткнул пальцем в одну надпись: «Dans cette église, le trêsor s'est vous» — «В этой церкви сокровище — вы».

Но Мередит не сводила взгляда с сосуда для святой воды, стоявшего слева у двери. Подставкой для него служила трехфутовая фигура дьявола. Злобное красное лицо, скрюченное тело, пугающий пронзительный взгляд голубых глаз. Она уже видела этого демона. В Париже, на столе, на котором раскладывала карты Старших арканов Лаура, готовясь начать гадание.

Дьявол, карта XV из колоды Боске.

— Это Асмодей, — сказал Хол, — традиционный страж сокровищ, хранитель тайн и строитель Храма Соломонова.

Мередит коснулась гримасничающей статуи демона, оказавшейся холодной и шершавой на ощупь. Взглянув на его когтистые скрюченые лапы, она невольно оглянулась в открытую дверь на статую Богоматери Лурдской, неподвижно стоявшую на колонне-подножии.

Она незаметно тряхнула головой и подняла взгляд к фризу наверху. Четыре ангела составляли четыре части креста, а между ними повторялись слова Константина, на сей раз по-французски. Краски выцвели и осыпались, как будто ангелы вели безнадежное сражение.

В основании два василиска окаймляли красную вставку с буквами BS.

— Инициалы могут означать Беранже Соньера, — сказал Хол, — а могут — Буде и Соньера или Бланке и Сальз — две речки, впадающие в озерцо, которое местные называют Le Benitier, что в переводе означает Кропильница.

— Те два священника были хорошо знакомы? — спросила Мередит.

— По всем сведениям, да. Буде был наставником юного Соньера. В начале его служения, когда Буде провел несколько месяцев в Дюрбане, он познакомился и с третьим священником, Антонио Гелисом, который впоследствии получил приход в Кустоссе.

— Я там вчера проезжала, — припомнила Мередит, — и видела одни руины.

— От замка только руины и остались. Деревушка обитаема, но совсем крошечная. Всего-то горстка домов. Гелис скончался при несколько странных обстоятельствах. Убит на Хэллоуин в 1897 году.

— Преступника не нашли?

— Нет, не думаю. — Хол остановился перед следующей лепной статуей.

— Святой Антоний-отшельник, — сказал он. — Знаменитый египетский святой третьего-четвертого века.