– Припоминаю высказывание одного шотетского священника, которое, как мне кажется, отлично подходит под ситуацию. – Лазмет раскрутил лезвие на ладони, подбросил, поймал за рукоять и протянул его мне.

От противного ощущения, сопровождавшего повторное проникновение в мою голову, я стиснула зубы. Рука вытянулась вперед, а пальцы обхватили рукоять ток-клинка.

– Бери в руки клинок лишь тогда, когда готов от него умереть, – повторил Лазмет слова священнослужителя.

Я содрогнулась всем телом, когда осознала, что хочет провернуть отец. Я сопротивлялась всеми силами, но руки крепко сцепили рукоять и развернули лезвие к животу. Лазмет не обездвижил мой рот лишь для того, чтобы насладиться воплями. В этом у меня сомнений не было.

– Акос! – отчаянно закричала я. – Дотронься до него!

– Токодар моего сына временно неактивен, – сообщил Лазмет замечательную новость. – Конечно, я не запрещаю ему попытаться.

Акос не двигался. Я заметила, как он справился с комом в горле, и наконец пристально посмотрел на меня.

– Это бессмысленно, – отказался Акос.

Руки надавили на нож, и его острие уперлось мне в живот. Почему-то я всегда предрекала себе такую смерть – по воле моей семьи, на конце собственного клинка…

Хоть я и была готова к такому повороту и даже ожидала его, я отказывалась принимать происходящее.

Меня вдруг осенило, что Лазмет контролирует мои мышцы, но не мой токодар. Несмотря на то что я не мастерски с ним управлялась, я знала, что он жаждал поделиться собою, как и всегда, поглощая все на пути. Даже если это была я сама. Когда я была маленькой, доктор сказал маме, что мой токодар являлся отражением того, чего я и другие люди, по моему разумению, заслуживали. Боли. Возможно, это было правдой. А сейчас я начинала осознавать, что не так уж я ее и заслуживала, как мне казалось ранее. А еще я свято верила лишь в одно: никто в целой галактике не заслуживал боли больше, чем этот старикан напротив меня.

Я не стала при помощи тоненького дрожащего усика проверять, работает ли мой токодар. В одночасье я устремила всю его мощь без остатка на Лазмета Ноавека, и черное облако поглотило старика, подобно рою букашек. Он не мог сдерживать вопли, позабыв об аристократичной горделивости. Нож прекратил двигаться по направлению ко мне, но отстранить его у меня все еще не получалось.

Послышался звонкий треск – одна из банок, выстроенных на полке у стены, взорвалась, словно воздушный шар, забрызгав пол содержимым. Еще один сосуд последовал примеру первого. Вскоре воздух прорезала вонь долго хранившейся плоти, а зеленое освещение зала сменилось на белое. Пол стал скользким, а белые комочки катались туда-сюда. Верчение в моем мозгу прекратилось, и чьи-то руки схватили меня за плечи и потащили за собой.

– Нет! – завопила я.

Я почти… почти его прикончила…

Но руки затянули меня в потайной коридор, и я смекнула, что рваться обратно не стоит. Вместо этого я бросилась вперед – за подпрыгивающим хвостиком Эттрека, который меня и утащил. Мы неслись во тьме, а вопли моего отца нас преследовали. Я преодолела прыжком пол лестничного пролета, о встрече с которым знала заранее, и вписалась в крутой поворот. На выходе, в кухне, с обезумевшими голубыми глазами ожидала Има Зетсивис.

– Скорее! – прокричала она.

Мы вместе помчались к воротам заднего двора, где ждала Тека и подгоняла нас жестами.

Бег вдоль улиц, окружавших поместье Ноавеков, напомнил мне Празднование Побывки. Я держала за руку Акоса, а лицо зудело от синей краски. Я гонялась за ним с ладошками, полными воды, не придавая значения тому, что дождь и так лил как из ведра. А позже, стянув в ванной заляпанную синим одежду, я осознала, что не испытывала такого спокойного и теплого чувства со смерти матери.

Затем, целуя Акоса в камбузе транспортного судна, я размышляла над тем, в какой же именно момент я на него запала. Только что, сгорбившись, чтобы не удариться головой, я петляла по тоннелю дома Ноавеков, тяжело втягивала в легкие воздух и думала над тем, не влюбилась ли я в Акоса в то время, когда он морочил мне голову? Когда притворялся любезным, лишь чтобы я выдала код замка. Если это произошло тогда, возможно, я полюбила того, кого в действительности не существовало? Я придумала Акоса, словно сказочного персонажа?

Не было ничего более привлекающего внимание, чем группа убегающих людей. Так что, пробежав несколько улиц, я накинула капюшон и снизила темп до шага. Има спрятала светлые волосы под черный палантин, хотя лавандовый цвет платья все еще, очевидно, выдавал ее благосостояние. Необходимо было решить эту проблему до того, как мы доберемся до окраин города.

Тека подхватила меня под руку, убеждаясь, что и моя, и ее кожа тщательно скрыты. Но я отводила от Теки тени инстинктивно, потому токодар сосредоточился в левой части моего тела. Поединок с отцом напомнил мне, что значит управлять токодаром. Я покрывала тело тенями, как броней. Они клубились вокруг, но меня не трогали.

– Так мы походим на чешущих из магазина подружек, – пояснила Тека, поворачивая голову ко мне. – Никому в голову не придет, что у Кайры Ноавек есть подружка.

Она все еще иногда говорила колкие для меня вещи. И они были правдивы.

Эттрек и Зит перегнали нас на дюжину шагов, а Има на полдюжины шагов отстала.

– Тебе бы лучше пойти с ней, – посоветовала я, слегка дернув головой назад. – Вы смотритесь, как мать с дочкой.

Тека лишь пожала плечами.

Сперва ровный асфальт улиц сменился растрескавшимся, а затем и вовсе грунтом. Мы сделали остановку, чтобы заняться нарядом Имы. Тека одолжила ей короткий плащ с капюшоном, а чтобы максимально спрятать юбку, она повязала свой палантин вокруг талии. Таким образом, лишь в самом низу слегка выглядывал лавандовый подол – и то при ходьбе.

В итоге мы добрались до убежища. По пути через каждые несколько тиков кто-то из нас да оглядывался через плечо. Вероятно, это уже само по себе выглядело подозрительным.

Когда мы набились в просторное помещение, Эттрек повернулся ко мне.

– Знаешь, сколько труда мне составило перебить все эти банки? – ухмыльнулся он. – Могла бы хоть отблагодарить меня за свое спасение и так не дуться.

Теперь, в безопасности, я дала себе волю и сорвалась на крик.

– Он был в моих руках! Уже на волоске от смерти! И ты надумал спасти меня?

С лестничной клетки вошла Сифа со сложенными на груди руками. Предвидела ли она наш провал? Мне даже думать об этом не хотелось.

– Он был на волоске от смерти? – Макушку Эттрека присыпала пыль, словно сахарная пудра пирог. – Да ты практически вонзила ток-нож себе в живот!

– Знаешь, эти тени не только заставляют меня вздрагивать от боли. – Я устремилась к Эттреку, давя пяткой хрупкий цветок. – Я окутала его. Еще немного, и он был бы мертв.

– Вполне возможно. Но сперва заколол бы тебя, – тихо произнес Эттрек.