Он весело расхохотался и поцеловал меня в щеку:

– Ну, почему ты меня воспринимаешь как подростка? Я не так уж и молод, мне почти тридцатник. И не монах, к твоему сведению. И если я так занят наукой, это еще не значит, что мне все остальное в жизни чуждо. «Homo sum, humani nihil a me alienum puto. В переводе с латыни, я человек, и ничто человеческое мне не чуждо».

И все это он опять произносил с такой нежностью во взгляде, что мне становилось все теплее и спокойнее на душе. И почему я в нем эту нежность не замечала раньше? И как он трепетно целует мне руку… И почему я всерьез не воспринимала его слова? И какой он умница! И какой красивый… И какие у него манеры, манеры воспитанного, образованного, интеллигентного человека. Куда я до сих пор смотрела? Слепая, ой, слепая… А ведь мы с ним давно встречаемся, если это можно так назвать. Во всяком случае, у меня ни одного рабочего дня не проходило без его общества. И почему у нас до сих пор не было секса? А, может, его тактичность и интеллигентность лишь прикрытие, а на самом деле, он – просто нерешительный болван?

– Расскажи мне о своих женщинах, – вдруг неожиданно даже для себя выпалила я.

Он опять весело расхохотался:

– Про которую из них тебе рассказать?

Ответ мне понравился. У меня даже настроение поднялось. И что самое интересное, я узнала свой ответ на подобные вопросы в былые времена.

– Обычно я тоже так отвечаю.

– Что-то на тебя не похоже. То она дрожит, боится, бежит сломя голову, то она, видишь ли, так отвечает. Я, честно говоря, не знаю даже, что от тебя в следующую минуту ожидать. Иногда ты мне кажешься такой раскованной, без всяких комплексов и предрассудков, уверенной в себе женщиной. Женщиной хай-класс. Особенно, когда целуешься. А иногда кажешься до ужаса скромной, деловой, и, как бы помягче это сказать…

– Фригидной? – продолжила за него я.

– Нет, нет, фригидная женщина не способна на такие страстные поцелуи. Я хотел сказать что-то другое.… – тут он, конечно, потерял нить мыслей, потом продолжил: – Да бог с ним. Просто ты настолько непредсказуема и одновременно очень эмоциональна, чувственна и ранима, что я боюсь нечаянно обидеть тебя. А я меньше всего на свете хотел бы обидеть тебя.

– Хочешь обидеть меня? – в шутку прервала я его монолог. Он любитель монологов. Иногда, как начнет о чем-нибудь рассуждать, так увлекается, что может философствовать часами. Ученый.

– Боже, опять ты меня сбила с мысли. Конечно, я хотел другое сказать. Я так тебя люблю. Я просто не представляю жизни без тебя. Как же я раньше жил? Чем дышал? Какая у меня раньше жизнь была серой, без тебя… Ты меня с ума сведешь.

Его голос становился прерывистым. Он прижал меня к себе, начал осторожно целовать. И шептал, страстно шептал:

– Только не бойся меня. Я не причиню тебе зла. Я тебя люблю. Я тебя хочу. Только не бойся меня, не убегай, не оставляй меня одного…

Мы с ним так сладко целовались. У меня сердце сжималось от чего-то сильного, надежного и теплого. Тепло разливалось по всей груди.

Он поднял меня нежно и понес в спальню. Положив на диван и не переставая целовать, начал меня раздевать. Во всех его прикосновениях была такая нежность… Во взгляде – влюбленность. Я некоторое время чувствовала себя, как посторонний наблюдатель, который бдит.

Бдит. Как можно наслаждаться нежностью и одновременно бдить? Господи, что опять со мной происходит?

А в нем с каждым движением разгоралась страсть, его поцелуи становились все горячее.

Я закрыла глаза, и меня понесло, как в круговороте.

Я опьянела от нежности, от счастья. У меня голова пошла кругом, и я, расслабившись, отдалась воле судьбы. Я непроизвольно начала издавать звуки – это истомы любви. Я наслаждалась, стонала от удовольствия, умирала от счастья. Во мне проснулась та страстная любовница в прошлом. Мою страсть подхлестывал еще его горячий шепот:

– Ты сводишь меня с ума, любовь моя. Я с ума сойду, с ума сойду… Какая ты желанная… Как давно я об этом мечтал… Я хочу тебя… Я умру без тебя…

Мы судорожно начали снимать друг с друга одежду. Я надолго застряла с его галстуком. Пальцы меня не слушались. Потом, оставив эту бесполезную затею, я принялась за рубашку, справившись с ней, я принялась за брюки и …

…После испытанного одновременно пика блаженства мы откинулись в разные стороны и долго приводили дыхание в нормальное русло.

Немного отдышавшись, он все еще задыхающимся голосом произнес:

– Ты – супер. Ты оправдала все мои ожидания.

Я посмотрела на него и засмеялась, у него был такой забавный вид: на голом теле на шее висел галстук:

– Так вот что значит спать с ученым, – прокомментировала я. – Голый, но в галстуке.

– У меня к тебе идиотская просьба. Только ты обещай, что смеяться не будешь, во-первых, а, во-вторых, обещай, что не откажешь.

– Боже, сколько у тебя всяких запросов, Шереметьев! – опять засмеялась я. – К тебе даже опасно ходить в гости. Давай сделаем так: ты озвучишь свою просьбу, а я обещаю твердо, что смеяться не буду, но насчет того, откажу или нет, ты узнаешь потом.

– Так нечестно! – пробубнил он. – Я озвучу свою просьбу только в том случае, если буду твердо уверен, что ты не откажешь.

– Слушай, Шереметьев, ты меня начинаешь пугать, – объявила я. – Говори сейчас же, или я вынуждена буду принять меры…

– Ладно, ладно, что за детские выходки? Сразу же за вещи хвататься! Я очень и очень хочу принять вместе с тобой ванну, только не смейся. Я об этом мечтаю с первой нашей встречи. – Он даже смутился.

– Шереметьев, ну ты и маньяк! – хихикнула я. – Это когда же ты мечтал об этом? Ты что, приходил ко мне в кабинет и представлял меня в ванне голой?

– Все тебе расскажи! Может, это мои эротические фантазии. Может, это самое сокровенное. – Он слегка обиделся.

– Можно, я тебе задам один очень неделикатный вопрос? – Я смотрела на него очень внимательно.

– Я уже догадался! – махнул он рукой. – Нет, ни одной своей женщине я не предлагал вместе принять ванну. Только не говори, что именно поэтому у меня такая мечта. Психоанализ. Знаем, проходили. Читали, изучали. И никакое это не тайное желание. Просто очень хочется с тобой больше времени проводить.

– Особенно с голой?

– Ну, ты, Фрейдиха, пошли лучше. Нет, давай я тебя отнесу.

И он меня голую поднял и на руках понес в ванную. Ванная у него, как и вся квартира в целом, соответствовала евро-стандарту. В джакузи у нас опять возникло обоюдное желание, и мы самозабвенно предались любовным ласкам.

А после ванной он укутал меня в свой махровый халат и посадил в кресло на кухне, и мы с ним пили английский чай. Чай был очень вкусным, с изысканным ароматом.

– Какая у тебя классная квартирка! А где твои родители живут? – поинтересовалась я.