– У них квартира в этом же доме, четырьмя этажами ниже.

– Тоже большая?

– Точно такая же, только они там практически не живут, – объяснил Игорь..

– А где же они живут? Извини за любопытство.

– У нас дом на Рублевке, они там чаще обитают.

– Рублевка – город новых русских, – иронично прокомментировала я.

– В данном случае – старых интеллигентов. Мои родители этот дом на Рублевке купили еще в 1964 году, задолго до моего рождения.

– А чем теперь они занимаются?

– Мать на пенсии, а отец еще работает. Когда у отца длительные загранкомандировки, мать приезжает жить в Москву и берет к себе Марию Васильевну. – Игорь улыбнулся.

– А кто такая у нас Мария Васильевна? Извини, не знаю, что со мной, какая-то я любопытная стала.

– Нет, я отвечу с удовольствием. Мне даже лестно видеть твой интерес к моим делам, моей жизни. Наконец-то! А то ведь в упор меня не замечала. Мария Васильевна – это наша домработница. Причем она домработницей была у моих родителей чуть ли не с детства. Воспитала моего отца, хотя старше его всего лишь лет на восемь. Ее еще совсем молоденькой наняли мои бабушка и дедушка, когда мой отец учился в третьем классе и стал ходить в музыкальную школу. Сначала Мария Васильевна водила его только в музыкальную школу, а затем стала помогать бабушке по дому, а когда бабушка с дедушкой уезжали в командировки, она оставалась с отцом. И так всю жизнь. Потом она была моей няней, а теперь она в квартирах наших убирает.

– Вот почему у тебя идеальная чистота! А где она живет? И сколько же ей лет, она, наверное, старенькая уже?

– Отцу моему почти шестьдесят, а она его старше. Но старенькой ее не назовешь, она выглядит очень хорошо. Все ждет, когда я женюсь, и у меня будет ребенок, чтобы воспитать и его. А живет она тоже в нашем доме, только у нее однокомнатная квартира. Мои родители ей давно купили, чтобы она была рядом.

«Вот это да, мистер Буржуй! Точно профессор Преображенский, не меньше».

– Раз пошел такой допрос, хочу спросить, откуда у тебя такая машина? Ты сам ее купил? Она же дорогая. – Я никак не могла уняться.

– А ты что, в машинах разбираешься?

– Нет, это мой муж однажды спросил, чья машина. Сказал, очень редкая, эксклюзивная и очень дорогая. Правда?

– Да, это отцу японцы привезли из Токио. Действительно она эксклюзивная. А отец подарил мне. Только она большая, мне не очень нравится. У меня нет комплекса маленьких людей, я не люблю большие машины, предпочитаю, на оборот, маленькие, компактные и маневренные. Вообще-то, японцы обычно делают маленькие машины, но эту действительно сделали на заказ от МИДа специально для отца. Видимо, решили, что русские большие, и соответственно сделали огромную машину.

– Игорек, мне так неудобно… – пропела я. – Но кто у тебя папа и какое отношение имеют к нему японцы?

Он снова улыбнулся.

– Алиночка, наоборот, я очень рад, что ты мною интересуешься, я думал, никогда этого не дождусь. Правда, все женщины, с которыми я раньше мог быть знаком, так или иначе знали моих родителей, и меня не покидало чувство, что их больше интересуют мои родители, чем я. А ты совсем другая. Вот сколько мы с тобой знакомы… Больше года, да. Но ты до сих пор никогда не интересовалась моими родителями и моим материальным положением. Почему?

– Шереметьев, ты, как тот еврей, вопросом на вопрос. Я, кажется, задала тебе вопрос. А то, что меня не интересовали твои родители, извини, ты сам мне как-то говорил, что они у тебя профессора. И достаточно. Ты сам не рассказываешь, и мне как-то ни к чему. По-моему, это нормально. Ты ведь тоже не знаешь о моих родителях ничего. А что касается твоего материального положения, меня вообще этот вопрос мало волнует. Я, знаете ли, больше по душевной части. Или что-то не так?

– Это нормально! Ты не представляешь, как это для меня нормально и очень важно! – Он вскочил со своего стула, подбежал ко мне, обнял, затем поднял и начал кружить. – А отец у меня – японовед. И ты не представляешь, как мне важно, что я сам тебе об этом сообщаю, и очень даже важно, что ты об этом раньше не знала.

– Шереметьев, по-моему, в этом доме меня в чем-то подозревают. И вообще, ты меня уморил своим буржуйским наследием. Отвези меня в мой панельный дом, бывший в недавнем прошлом общежитием.

– Прелесть ты моя, ты себе цены не знаешь! Не хочу тебя пугать, но хочу сделать тебе предложение. – Тут он посадил меня на стул, а сам опустился на пол на колени, взял мои руки в свои ладони и поцеловал. – Выходи за меня замуж, я жить без тебя не могу. Я не хочу, чтобы ты уходила из этого дома, я хочу, чтобы ты всегда была со мной.

– Шереметьев, ты спятил. Отвези меня домой, уже поздно.

Это было начало нашего романа. Встречались мы больше года, а любовниками стали только теперь. Со мной такое впервые.

И это положило начало реабилитации моего душевного состояния. Я стала обретать себя. Я постепенно возвращалась к себе.

Я опять влюблена без памяти…

После того вечера я не представляю жизни без него. Мы с ним почти постоянно вместе. После работы – а рабочий день заканчивается у нас в три часа дня, – мы обязательно куда-нибудь идем. Редко в театр, потому что представления поздно начинаются и соответственно поздно заканчиваются. А у меня все-таки семья, хотя дети уже взрослые, самостоятельные – студенты. Чаще заходим в какое-нибудь кафе, а еще чаще едем к нему домой, наслаждаемся обществом друг друга, а потом он отвозит меня домой.

В последнее время у него обострение его идеи-фикс – жениться на мне. Он поздний и очень желанный ребенок у немолодых, обеспеченных родителей, профессоров, которые всю жизнь занимаются наукой. В свои тридцать лет он имеет блестящее образование, не говоря уж о прекрасных перспективах, отдельную квартиру, прекрасную внешность и кучу всяких других преимуществ. Его идею-фикс я обычно объясняю тем, что у него Эдипов комплекс.

– Единственная женщина, которую ты любил всю свою жизнь – это твоя мать, – сказала я Игорю. – Она для тебя служит идеалом женщины, совершенством. Поэтому в твоем больном воображении во мне проецируется любимый мамин образ. Это тяжелый недуг, от которого надо лечиться.

– Не учи ученого! – отрезал он. – Этот вопрос я досконально изучал, разрабатывал различные концепции. Долгое время занимался сбором научных материалов, искал информацию из реальной жизни у практических психологов. Не на того напала! Так что я с тобой ни теоретически, ни практически не согласен. Если ты намекаешь на возраст, то моей матери далеко до пожилой. А разницу между нашими возрастами я совсем не ощущаю. И вообще, жизнь показывает, что такие браки, где муж моложе жены – это давно норма. И что такое возраст? Не тебя мне учить. Возраст – это состояние души в совокупности с характером и личностными психологическими особенностями человека. Важно, не то, сколько человеку по паспорту лет, а важно, как он выглядит, как воспринимает мир и как он сам воспринимается окружающими.