К сожалению, сложившаяся на фронте обстановка после разразившегося в ноябре кризиса с винтовками и снарядами не позволила накопить абсолютно никаких резервов. Помимо большого количества вооружения, потерянного в катастрофе с 10-й армией, обычный месячный расход значительно превосходил все то, что доставлялось из тыловых районов. Особенно сказывалась нехватка винтовок. Приходилось отправлять в окопы безоружных, которые вынуждены были дожидаться, пока их товарищей не убьют или не ранят, чтобы забрать у них оружие. В американских фирмах были размещены большие заказы, но не имелось никаких шансов, что их удастся реализовать раньше конца года. 23 июня я отправил телеграмму, где говорилось, что в связи с нехваткой стрелкового оружия Россия в течение ближайших восьми месяцев нигде не сможет предпринять наступательных действий.

В декабре мне сообщили, что в войска поступает довольно большое количество патронов, которые «можно сразу же выкидывать в окно». Теперь начало вызывать опасение снабжение войск патронами, так как их расход вырос до 100 млн штук в месяц, цифры, труднодостижимой для заводов в связи с нехваткой взрывчатых веществ.

В среднем на 1000 штыков приходится всего 2,12 орудия; при этом многие требуют замены стволов. Тем не менее количество и качество артиллерийских орудий является менее серьезной проблемой по сравнению с необходимостью увеличить снабжение снарядами. Из-за границы пока не получено ни одного снаряда. Русские заводы делают все, что могут, но им очень мешают трудности в производстве взрывателей.

Артиллерийское управление перед войной неоднократно критиковалось патриотически настроенными членами Думы во главе с М. Гучковым за явную перенасыщенность людей с красными лампасами и слишком медленное расходование выделенных Думой средств. Оно стало состоять по большей части из технических специалистов, практически потерявших связь с реальной жизнью и практическими нуждами их товарищей на поле боя. Офицеры, попавшие в Артиллерийское управление, которое должно было заниматься всеми техническими проблемами, почти всегда оставались там до конца своих дней. В 1913 г. некоторые из них успели прослужить в управлении по 42 года.

Сначала на мольбы о снарядах, которыми засыпали управление фронтовики, почти не обратили внимания. Поначалу там подумали, что на фронте просто бездумно расходовали боеприпасы, и успели пройти месяцы, прежде чем военные чиновники осознали, что и на самом деле на фронте нуждались в таком количестве снарядов, о котором прежде не могли и помыслить.

Великий князь Сергей Михайлович оставил свой пост инспектора артиллерии, чтобы возглавить контроль за их производством. Мужчина ростом выше шести футов и пяти дюймов, грамотный артиллерийский офицер, движимый одними лишь патриотическими порывами, он целыми днями усердно трудился в здании на Миллионной улице, хотя и обладал неважным здоровьем. Великий князь старался лично принимать всех желающих и отвечать на каждый телефонный звонок.

Тем не менее даже он не верил, что на фронте необходимы снаряды в тех количествах, как того требовали выработанные западными союзниками нормы. Будучи русским патриотом, он не доверял иностранным экспертам и считал русских специалистов лучшими в мире.

Сергей Михайлович раздумывал целых две недели, прежде чем принял французскую делегацию технических специалистов, которая прибыла в Петроград в конце января для того, чтобы помочь русским наладить собственное производство снарядов. В состав делегации входили очень грамотные эксперты. После изучения обстановки на месте они выдвинули четыре основных рекомендации:

1. С целью увеличить выпуск артиллерийских боеприпасов производство следовало максимально упростить и сосредоточить на фугасных снарядах с взрывателем замедленного действия, отказавшись от более сложной в изготовлении шрапнели.

Русские возражали под предлогом, что французские взрыватели будут неэффективны на болотистой местности.

2. Нормы «контроля» должны стать менее строгими; следовало избавить их от излишних формальностей.

Артиллерийское управление практиковало отправку за границу в качестве инспекторов лиц без должной технической подготовки. Как следствие, они были вынуждены слепо следовать заранее составленным техническим заданиям, не вникая в них и ни на йоту не отступая. Как-то один из офицеров рассказывал мне, как его брат был направлен в Англию, чтобы «принять» там тяжелые орудия. Я спросил, был ли его брат знаком с артиллерийской наукой. Ответом было: «Нет. По образованию он юрист, по наклонностям – художник, по профессии – офицер кавалерии».

3. Работа на угольных шахтах должна быть поставлена на военные рельсы с целью обеспечить бесперебойные поставки угля.

Инженеры Донецкого бассейна возражали: по их мнению, это означало возврат к крепостному праву. Этот ответ привел французских офицеров в немалую ярость: «Значит, мы все во Франции рабы?»

4. Бесперебойные поставки угля и другого сырья должны быть обеспечены и за счет оптимизации организации работы подвижного состава железных дорог.

К сожалению, для России и ее союзников был принят, да и то лишь частично, только первый из этих четырех пунктов. Но все равно прошло целых три месяца, прежде чем миссия получила разрешение великого князя на производство миллиона фугасных снарядов с «fuse a retard», но с условием, что работы не должны проводиться в Петрограде и в Донецком бассейне, где заводы были заняты выпуском шрапнели.

По предложению лорда Китченера правительству России следовало увеличить заказы материалов за границей.

10 апреля я вручил великому князю телеграмму с предложением контракта на производство снарядов с американской компанией Locomotive Combine. Он ответил, что Артиллерийское управление не намерено размещать дополнительные заказы снарядов за границей, но потребовал еще взрывчатого вещества и взрывателей. Однако лорд Китченер снова повторил свое предложение, настоятельно рекомендуя заключить данный контракт, и потребовал дать окончательный ответ не позднее полудня 15-го числа. Я зачитал послание великому князю, который в ответ снова подтвердил отказ.

Русские офицеры были особенно язвительны, комментируя срыв запланированной поставки шрапнели и взрывателей фирмой «Виккерс». Они приводили аргументы, что если компания «Виккерс», которая «разбогатела на русских заказах», не сможет обеспечить эти поставки, то нечего и надеяться на другие иностранные фирмы, о которых прежде в России ничего не знали. И было бы напрасной тратой денег выплачивать огромные суммы в качестве авансов, которые каждая такая фирма требовала, прежде чем приступить к выполнению заказа. 13 мая великий князь Сергей заявил: «Виккерса заботят только деньги. Он уже получил от нас в качестве аванса 4 млн рублей, которые положил себе в карман, так ничего и не сделав. Я дважды был у него на заводах и знаю его возможности. С его стороны смешно заявлять, что он ничего не может сделать, чтобы попытаться выполнить заказы, когда здесь, в России, мы увеличили выпуск снарядов с 42 тыс. в августе до 550 тыс. в апреле».

Лорд Китченер решился обратиться к главнокомандующему, и в начале мая с письмом к великому князю Николаю прибыл грамотный и энергичный артиллерийский офицер полковник Эллершоу. В письме лорд настаивал на необходимости размещения дополнительных заказов снарядов за границей.