Это очень опасно — считать, что после завершения начальной фазы извержения все самое страшное уже позади. Предсказать конец извержения еще труднее, чем предсказать его начало.

«Энциклопедия вулканов»

Аттилий снял шлем и принялся работать им, словно ковшом, — зачерпывал пемзу и кидал назад через плечо. Через некоторое время он увидел белесые очертания собственных рук. Аттилий перестал копать и в изумлении поднял руки. Казалось бы, ну что тут такого — увидеть собственные руки! И все же акварий не сдержал радостного возгласа. Наступало утро. На свет пытался появиться новый день. И он, Аттилий, все еще был жив.

Аттилий покопал еще немного, вытащил ноги и заставил себя встать. Заново вспыхнувшие огни пожаров на Везувии вернули ему способность ориентироваться. Быть может, это было лишь плодом его воображения, но Аттилий был уверен, что видит очертания города. Перед ним расстилалась слегка холмистая равнина, усыпанная пемзой. Аттилий двинулся в сторону Помпей. И снова он проваливался по колено — грязный, вспотевший, умирающий от жажды, задыхающийся от едкой вони, обжигающей нос и рот. Аттилий предположил, — исходя из того, что городские стены высились совсем рядом, — что он находится где-то на территории порта. А значит, где-то тут должна находиться река. Но пемза засыпала Сарн и превратила его в каменную пустыню. Сквозь завесу пыли по сторонам смутно вырисовывались какие-то невысокие стены. Аттилий подошел поближе и понял, что это не ограда, а здания, погребенные под камнем здания, и что он бредет по улице на высоте крыш. Слой пемзы достигал здесь самое меньшее семи-восьми футов.

Аттилию не верилось, что люди могли выжить под этим камнепадом. И все же они выжили. Раньше он видел их на городских стенах, а теперь увидел совсем рядом. Они выбирались из дыр в земле, из гробниц собственных домов — поодиночке, парами, целыми семьями. Аттилий увидел даже мать с младенцем. Они стояли в этих странных коричневых сумерках, стряхивали пыль с одежды и смотрели на небо. Каменный дождь прекратился — лишь изредка падали отдельные куски пемзы. Но Аттилий был уверен, что он возобновится. Тут прослеживалась схема. Чем сильнее волна раскаленного воздуха, прокатившегося по склону, тем больше энергии она высасывает из бури и тем больше время затишья. Но волны усиливались — это было очевидно. Первая, похоже, обрушилась на Геркуланум. Вторая перемахнула через него и докатилась до моря. Третья добралась почти до самых Помпей. Следующая вполне могла захлестнуть город с головой. Потому Аттилий продолжал безостановочно двигаться вперед.

Порт исчез целиком и полностью. Кое-где из моря пемзы торчали мачты; лишь изломанный ахтерштевень или смутные очертания корпуса позволяли догадаться, что когда-то здесь стояло судно. Аттилий слышал шум моря, но шум этот доносился откуда-то издалека. Очертания побережья изменились. Время от времени земля вздрагивала, и откуда-нибудь доносился грохот рушащейся стены или провалившейся крыши. По небу с шипением пронесся огненный шар и врезался в колонну храма Венеры. Вспыхнул пожар. Идти стало труднее. Аттилий почувствовал, что начал подниматься вверх по склону. Он попытался восстановить в памяти прежний облик порта — извилистые дороги, поднимающиеся от молов и пристаней к городским воротам. Иногда в дымном воздухе проступал свет факела и кто-то проходил мимо Аттилия. Инженер ожидал, что выжившие будут пользоваться малейшей возможностью бежать из Помпей, — но оказалось, что это не так. Напротив — люди возвращались в Помпеи. Но зачем? Должно быть, затем, чтобы отыскать что-то потерянное. Чтобы посмотреть, нельзя ли спасти какие-то свои пожитки. Чтобы пограбить. Аттилию хотелось сказать им, чтобы они бежали отсюда, пока можно, но ему не хватало дыхания. Какой-то мужчина обогнал Аттилия, оттолкнув его с дороги; он пробирался через каменные наносы, дергаясь, словно марионетка.

Аттилий добрался до верха пологой дороги. Он шарил в тусклом полумраке, пока не наткнулся на угол крепостной стены и не нашел проход; от некогда огромных ворот остался лишь низкий туннель. Аттилий с легкостью достал бы до его сводчатого потолка. Какой-то человек — он двигался тяжело и неуклюже — нагнал Аттилия и схватил его за руку.

— Ты не видел мою жену?

Неизвестный держал маленькую масляную лампу, ладонью заслоняя огонек от ветра — молодой, красивый мужчина. Он выглядел до нелепости аккуратно, как будто просто вышел пройтись перед завтраком. Аттилий заметил, что даже ногти его носят следы недавнего маникюра.

— Прости, но...

— Юлия Феликса. Ты наверняка ее знаешь. Ее все знают.

Голос мужчины дрожал.

— Эй, кто-нибудь видел Юлию Феликсу? — крикнул он.

Аттилий заметил краем глаза какое-то движение и понял, что в воротах прячется около дюжины человек. Они стояли, сбившись в кучу.

— Ее здесь не было, — пробормотал кто-то. Мужчина застонал и, пошатываясь, побрел в город.

— Юлия! Юлия!

Мерцающий огонек лампы исчез в полутьме, но еще некоторое время Аттилий слышал его голос, продолжавший звать Юлию.

— Что это за ворота? — громко спросил Аттилий.

— Стабиевы, — ответил ему тот же самый человек.

— Значит, по этой дороге можно подняться до Везувиевых врат?

— Не говори ему ничего! — прошипел кто-то. — Это какой-то чужак! Он пришел, чтобы ограбить нас!

На дороге показалось еще несколько человек с факелами.

— Воры! — завизжала какая-то женщина. — Они пришли за нашим имуществом, а его некому охранять! Воры!

Клич был кинут. Кто-то выругался, и внезапно узкий проход превратился в мешанину теней и факелов. Акварий принялся протискиваться вперед, придерживаясь рукой за стену. Раздалось очередное ругательство, и чьи-то пальцы сомкнулись на лодыжке Аттилия. Аттилий вырвал ногу из захвата. Он добрался до выхода из ворот и, оглянувшись, увидел, как какой-то женщине ткнули факелом в лицо и ее волосы вспыхнули. Ее крик погнал Аттилия прочь. Он развернулся и попытался побежать, в надежде избегнуть потасовки. Но казалось, будто она вытягивала людей из соседних улиц. Откуда-то из полутьмы возникали мужчины и женщины, тени среди теней, и скользили вниз по склону, чтобы присоединиться к драке.

Безумие. Город, заполненный безумцами.

Инженер брел вверх по склону, желая сориентироваться. Он был уверен, что эта дорога действительно ведет к Везувиевым вратам — он видел оранжевые языки пламени, пляшущие на горном склоне, — а это означало, что он находится где-то неподалеку от дома Попидиев. Дом должен стоять на этой самой улице. Слева от Аттилия обнаружилось какое-то большое здание; крыша его обрушилась, и где-то внутри что-то горело. Сквозь окна виднелось огромное бородатое лицо Вакха. Что это — театр? Справа виднелись приземистые силуэты домов, напоминающие ряд сточенных зубов; над слоем камней поднималось лишь несколько футов стен. Аттилий свернул вправо, поближе к домам. Мелькали факелы. Кое-где горели костры. Люди лихорадочно копали, кто-то — при помощи обломков досок, а кто-то — просто голыми руками. Другие выкликали имена или вытаскивали из-под завалов сундуки, ковры, обломки мебели. Какая-то старуха истерично вопила. Двое мужчин дрались из-за какой-то вещи — Аттилий не разглядел, из-за чего именно, — а еще один убегал, прижимая к груди мраморный бюст.