Треску, который был определенно не из нервных, казался гораздо более взволнованным, чем когда-либо выглядел Прескотт. Хоффман чувствовал, что ему нравится этот парень тем, что он был готов засучить рукава и взяться за грязную работу. Сегодня он вышибает мозги пленному, завтра летит практически на верную смерть спасать людей с буровой платформы. По-видимому, единственным, что могло его испугать, были жертвы среди его людей. Горасная, гордая нация, существовавшая тысячу лет, превратилась в вымирающую деревню. Хоффман понял, что для гораснийцев это было не просто унизительно, это было предчувствие смерти, полного исчезновения — то же предчувствие, которое одолевало сейчас все человечество.

«Я знаю, каково это, Треску. Ты просыпаешься весь в поту, потому что боишься провалить все, боишься, что род человеческий исчезнет с лица земли, когда именно ты за него отвечаешь. А теперь давай гадай, способен ли Прескотт рискнуть своей задницей ради нас».

— Потеря источника топлива — серьезный удар, — сказал Прескотт. — Это я признаю. Но мы сможем с этим справиться. Как вы считаете, сколько времени потребуется на восстановление буровой?

Лицо Треску было покрыто царапинами, как будто в него попали шрапнелью. Он держал под столом обожженную руку и, возможно, думал, что Хоффман этого не замечает.

— Вы собираетесь восстанавливать ее до того, как мы справимся со Светящимися, или после? — негромко спросил он.

— Давайте не будем пока это обсуждать.

— Понятия не имею, насколько сильно повреждены устья скважин. Нам потребуются водолазы со специальным оборудованием или глубоководный бот с дистанционным управлением. После того как мы оценим ущерб, нам понадобятся самые современные технологии для восстановления платформы. — Треску наклонился вперед, оперся о стол одной рукой, стараясь не показывать вторую, поврежденную. Голос его внезапно стал жестким. — На тот случай, если это ускользнуло от вашего внимания, господин Председатель, на Сэре больше нет ни первого, ни второго. Поэтому, по моим оценкам, мы находимся в глубокой-преглубокой заднице.

В этот момент Хоффман принял решение. Он никогда не думал, что окажется способен на такое.

«Я просто не могу больше быть хорошим верным солдатам и повиноваться Председателю. Не могу так больше. Нам нужен план на тот случай, если все окончательно полетит ко всем чертям».

А рано или поздно это должно было случиться. Всегда казалось, что где-то их ждет спасение, надежная гавань. Но они ошибались. Впереди были лишь новые глубины отчаяния.

Треску тоже понимал это.

Он небрежно повернул голову, на долю секунды встретился взглядом с Хоффманом, затем снова откинулся на спинку стула.

— Я это прекрасно понимаю, — ответил Прескотт. — Экипаж вашего танкера очень хорошо сделал, что увез с платформы последнюю партию топлива. Это дает нам какое-то время, чтобы собраться с силами. Сейчас вопрос заключается в следующем: какие ресурсы допустимо истратить на разведку вне острова? Мы можем сидеть и ждать, что будет. Мы также можем израсходовать большое количество ценного топлива на сбор информации. Но больше всего меня заботит то, что мы понятия не имеем, сколько форм способны принимать эти Светящиеся и как их можно уничтожить.

Этот ублюдок всегда умел красиво говорить банальности. Хоффман решил несколько приукрасить реальность. Это было лучше, чем заискивать перед человеком, который явно находился в каком-то своем мире, отличном от настоящего.

«Но он же совсем не глуп. Что у него на уме?»

— Я приказал «Воронам» осмотреть участок, по которому двигались стебли, — солгал Хоффман. Ничего, он отдаст такой приказ в течение часа. — В результате мы кое-что узнаем: хотя бы сколько нам еще осталось. Но мы должны принять, что рано или поздно они придут и сюда. Нам нужно подготовиться.

— У вас есть какой-то план?

— Я не знаю, как можно справиться со стеблями, но полипов убивать мы можем, — сказал Хоффман. — Я думаю, против них можно воевать так же, как против обычной пехоты: например, создать препятствия, чтобы замедлить продвижение, и прикончить их, когда они скопятся на каком-то участке. Но остается проблема: сколько этих тварей может извергнуть один стебель? Что он такое — водный организм или наземный? Мы должны найти способ убивать их как можно больше, используя как можно меньше боеприпасов.

Треску сидел молча, глядя на висевшие на стене карты.

— Капитан?! — обратился к нему Прескотт.

— Бродяги, — сказал Треску.

— Что — бродяги?

— Можно заставить их заняться чем-нибудь полезным. У них есть поселения на материке. Мы знаем, что эти паразиты общаются друг с другом, поэтому им определенно больше нашего известно о стеблях.

— И вы думаете, они согласятся на сотрудничество после недавнего столкновения с вашими людьми?

Треску приподнял бровь:

— Даже gагауагка понимают: то, что угрожает нам, угрожает также и им. И для того чтобы защитить остров, мы должны привлечь их на свою сторону.

Предложение Треску было тщательно продумано заранее. Хоффман уже достаточно хорошо был знаком с ним, чтобы понять это. Он уже перестал подозревать гораснийца в каких-то тайных амбициях — ведь даже выживание его крошечной нации теперь казалось гигантской амбицией, несбыточной мечтой.

— Ну, давайте говорите, — вступил Хоффман. — Вы предлагаете нам завербовать их на время в армию или вежливо попросить не беспокоить нас, пока мы деремся с более серьезным врагом?

— Понятия не имею, — пожал плечами Треску. — Я думаю, надо переговорить с главарем самой крупной банды и объяснить, что, если мы не объединимся, противник передавит и нас, и их.

Прескотт выразил презрение характерным жестом — слегка откинул назад голову, как бы для того, чтобы взглянуть на собеседника сверху вниз, не вставая со стула. С каждым днем этот человек вызывал у Хоффмана все большую неприязнь.

— Они используют это как возможность уничтожить нас, — возразил Прескотт. — Они считают себя альтернативным будущим Сэры. Если мы придем к ним с протянутой рукой и скажем, что нам нужна помощь в борьбе со Светящимися, они даже не подумают о масштабе угрозы. Только о выгодах, которые они смогут извлечь из ситуации.

«А сам-то ты разве не такой же?» Хоффман уже дошел до той стадии, когда ему хотелось поступать наперекор Прескотту, несмотря ни на что. Он твердо решил в будущем следить за собой, потому что этот сволочной Председатель прекрасно умел замечать чужие слабости и пользоваться ими.

— Даже если они со страху наложат в штаны и уберутся с острова, это уже будет плюс, — заявил Хоффман.

Прескотт не запретил ему устанавливать контакты с бандами. Он про это вообще ничего не сказал. Хоффман ненавидел его за то, что он так редко дает определенный ответ. Но все равно подождал ответа. Тишину нарушил Треску:

— Так или иначе, господин Председатель, нам необходимо укрепить остров. — Он отодвинулся от стола и встал с решительным видом, словно показывая, что совещание окончено. — Я намерен обсудить конкретные детали с полковником Хоффманом, но позднее. Сейчас мне нужно объяснить ситуацию народу Горасной. Многие мои люди считают, что привезти их сюда, отдать вам наш флот и топливо было безумием с моей стороны. Я должен убедить их в том, что раскол и борьба за власть погубят нас всех.