Я отвел взгляд, когда услышал, что открывается дверь, и увидел Лею, выходящую из нее. И черт, у меня остановилось сердце. Какая же она красивая, ее улыбка… и это платье, которое мне тут же захотелось содрать. Я подошел и поцеловал Лею в щеку. Джастин напряженно поздоровался с ней и спросил, какую прожарку мяса она предпочитает.

Мы немного поиграли с Максом и Коннором, которые носились как угорелые, затем помогли принести тарелки на стол. Родители появились, как раз когда я поставил основное блюдо. Я направился к ним поздороваться.

В нескольких метрах от родителей шел Оливер.

Я увидел, что у него был нахмурен лоб и линия рта была тонкой и напряженной. Уже по этим признакам следовало догадаться, что произойдет. Но я не догадался. Когда Оливер раздвинул всех и подошел ко мне, я не стал уворачиваться ни от первого удара. Ни от второго. Все вокруг кричали, но я думал только об острой боли, которую заслужил. Пусть Оливер выпустит пар.

От третьего удара я пошатнулся, но все еще стоял на ногах. Я слышал, как Лея звала брата, но мы с ним не отводили взгляд друг от друга, как будто нити, что связывали нас с восьми лет, рвались одна за другой. Я почувствовал металлический вкус крови во рту и сплюнул на пол. Оливер подходил ко мне все ближе. Он совершенно не казался успокоившимся, но Джастин схватил его сзади, до того как он успел подойти ко мне вплотную. Я думаю, он понял, что я не собираюсь защищаться.

— Какого черта? Как ты мог?

Я не ответил, да и что я мог ему сказать? Едва не ляпнул: «Так случилось, бывает», но знал, что этого недостаточно. В его глазах отражались злость, ненависть, непонимание и разочарование.

— Что тут происходит? Ребята… — У моей мамы дрожал голос и глаза были широко распахнуты.

Коннор заплакал, когда Эмили унесла их с братом, а я потер ноющую челюсть, стараясь не смотреть на родителей.

— Нам нужно поговорить…

— Я тебя убью, Аксель!

Джастин сильнее схватил его.

— Этим вечером. У меня дома, — продолжил я, не зная, почему мой голос звучал так холодно и так спокойно, хотя все внутри у меня умирало. Но я всегда был немного таким. Подавлял эмоции в напряженных ситуациях. — Жду тебя через час.

— Ты сукин сын, — плюнул он.

Надо отдать должное, отчасти он был прав.

— Иди уже отсюда, блин, Аксель, — умолял меня Джастин.

Я решил, что это правильно, и ушел, не глядя на Лею. Если бы я это сделал… если бы я это сделал, не знаю, как все закончилось бы. Я еще слышал, как Оливер кричал на сестру, велел ей собирать вещи, игнорируя вопросы моих родителей и попытки Джастина успокоить его. Я ударил рукой по рулю, повернул ключ зажигания и уехал.

Дома я первым делом взял бутылку рома. Отпил прямо из горлышка, потом посмотрел на себя в зеркало в ванной и сплюнул в раковину: до сих пор шла кровь. Я сложил два и два. Я легко догадался, что Оливер пошел вечером в Кавванбе. Возможно, Мэдисон увидела слишком много, гораздо больше, чем я думал. Я попытался успокоиться и еще немного выпил. Несколько минут спустя раздались удары в дверь. Оливер едва ее не вышиб. Я открыл.

— Чертов козел… — Оливер влетел как ураган.

Он еще раз ударил меня, но, прежде чем успел замахнуться снова, я схватил его и прижал к стене. Из-за напряжения между нами я едва мог дышать и процедил сквозь зубы:

— До этого момента я не защищался, но я клянусь тебе, что, если ты снова попробуешь, я в долгу не останусь. Поверь мне, Оливер, я этого не хочу, но ты начинаешь выводить меня из себя. Умоляю, постарайся услышать меня.

Я отпустил его и отошел на пару шагов.

Он потряс плечами и выдохнул, как чертово животное, пробежал от одного угла гостиной в другой и ударил кулаком в стену рядом со мной. Он провел руками по волосам, а затем поднял голову и посмотрел на меня. Я увидел в его глазах неприятие.

— Как ты мог, Аксель? Какого черта?

— Не знаю. Я просто…

— Не знаешь? Что это за сраный ответ? Ты вообще понимаешь, что ты наделал?

— Просто так случилось… — У меня в горле застрял камень, который становился все больше и душил меня все сильнее. — Я не хотел, но она… нужна мне.

Это вылетело у меня случайно. Самые неподходящие слова…

— Она нужна тебе? Естественно. А что нужно ей?

Я промолчал, не мог сказать, что ей нужен был я, потому что сомневался в этом.

— Это неважно, правда?

Я хотел стереть с его лица эту саркастичную улыбку.

— Еще как важно. Это единственное, что мне важно.

Оливер еще раз ударил стену, я увидел, что у него слезла кожа на костяшках пальцев. Когда он пронзил меня взглядом, его челюсть напряглась.

— Ты не видишь, что ли? Она ребенок! Ей девятнадцать!

— Нет, я так не чувствую. И она совершеннолетняя.

— Совершеннолетняя? А, ну слава богу, черт! И скажи мне, Аксель, в какой момент ты перестал видеть в ней младшую сестру? Долго ты ждал этого?

Я так разозлился, что не сдержался и впечатал Оливера во входную дверь, удерживая за шею.

— Не смей никогда больше намекать на что-то подобное!

— Что такое? Тебя бесит правда? Ты промыл ей мозги. Знаешь, что она мне сказала, когда я затаскивал ее в машину? Что она не хочет поступать в университет. Что хочет остаться здесь с тобой. Мило, правда? Провести всю жизнь взаперти в чертовой хижине отшельника. Многообещающее и блестящее будущее, да? Причина, по которой я весь год убиваюсь на работе.

— Нет, это не так. Это неправда.

Черт, это не могло быть правдой. Я резко отпустил его.

— Ты бы не позволил, чтобы это произошло, если бы ты ее любил. Скажи мне, Аксель, ты вообще знаешь, что значит думать о других, а не о себе? Нет, ну серьезно?