– Вот ты и попалась, сестренка. Долго же за тобой пришлось побегать! Иди сюда, поедем домой.

Голос звучал так знакомо, так привычно и успокаивающе… Бланка знала, ему нельзя доверять, но едва не сделала шаг навстречу. Спохватившись, вцепилась в рукоять кинжала до ноющей боли в пальцах, молча замотала головой.

Движущийся в тумане силуэт всадника приблизился, человек спрыгнул со спины лошади, зашагал к замершей с оружием в руках девушке.

– Бланка, перестань дурить, – спокойно приказал ее старший брат, Рамон де Транкавель. – Убери этот кухонный ножик. Мы все едва с ума не сошли, так беспокоились за тебя. Что ты затеяла, дорогая? Зачем убежала? Испугалась меня, верно? – он коротко рассмеялся. – Это все позади. Отец простил меня за эту глупую выходку. Вернее, обещал простить, если я доставлю тебя домой. Едем, Бланка.

– Ты лжешь, – непослушным, онемевшим языком выговорила девушка. – Я тебе не верю. Оставь меня. Не подходи! – взвизгнула она, когда Рамон с самым миролюбивым видом попытался шагнуть ближе. – Убирайся! Теперь у меня своя дорога, и я не пойду с тобой!

– Он того заслуживает? – презрительно фыркнул Рамон. – Твой дружок-замухрышка в самом деле стоит того, чтобы покинуть Ренн и отправиться бродяжничать? Ты удивляешь меня, сестрица. Я-то считал тебя самой рассудительной в Семье… Надеюсь, у тебя хотя бы достало ума поберечь свое единственное сокровище? Или ты немедля хлопнулась на спину?

– Не твое дело! – вскинулась оскорбленная Бланка.

– Ошибаешься, дорогая. Мое. Ты – мое дело, и все, что происходит с тобой, напрямую касается меня и Семьи, – обманчиво сочувственный голос старшего брата все же вынудил девушку отвлечься.

Именно этого момента и дожидался де Транкавель. Два огромных шага, почти прыжка, безнадежно запоздавший взмах ножа – и Бланка, схваченная за отвороты колета, тряпичной куклой взлетела в воздух. Брат мимоходом выкрутил ей кисть, заставив выронить кинжал, рывком притянул к себе. Они оказались лицом к лицу. Мельком заглянув в расширившиеся черные зрачки старшего брата, девушка слабо взвизгнула, так близка и могущественна была заключенная в них темнота.

– Похотливая бестолочь! – Рамон встряхнул дражайшую сестрицу так, что у девушки лязгнули зубы. – Скудоумная дурочка! Неужели ты всерьез рассчитывала сбежать? Скрыться от меня? – каждая фраза сопровождалась новым встряхиванием. Бланку начинало мутить – от страха перед обезумевшим братом и тем, что ждало ее в будущем. Она больше не хотела никаких тайн, и что угодно бы отдала, только бы снова оказаться дома, за крепко запертой дверью. – Глупенькая моя сестричка, вся твоя жизнь, с первого вздоха, с первого писка принадлежала мне! Ты и на свет появилась исключительно потому, что так потребовалось мне!

– Я не понимаю! – Бланка задергалась, пытаясь обрести опору под ногами. – Не понимаю, о чем ты говоришь! Отпусти меня, Рамон, слышишь? Отпусти!

– Не понимаешь? – зло хмыкнул Рамон, но все же поставил сестру на ноги, продолжая цепко удерживать за плечи. – Ты, такая умная, такая любительница совать нос в чужие секреты, истинная наследница своей матушки – и до сих пор не понимаешь? Шестнадцать лет назад наш папенька от тоски и похоти сторговался с де Гонтаром, и тот одолжил ему свою подданную, красотку Зиерн. Девица днями и ночами не вылезала из папенькиной опочивальни, а потом родила тебя – вот и весь секрет! Просто, да?

Бланка сглотнула. Несмотря на все старания и изыскания, она не сумела узнать ни имени своей матери, ни хотя бы откуда та была родом. Просто какая-то женщина, год прожившая в Ренне и сгинувшая в неизвестности.

– Но при чем здесь я?!

– Пришло время отдавать долги, – Рамон пальцем зацепил сестру за подбородок, заставив смотреть на себя. – Отец обещал, и я обещал, а тебя просто никто не спросил. Не бойся, тебе понравится. Не думай о будущем – оно больше не имеет для тебя значения. Только сегодня и сейчас. А когда ты понесешь, тебе вообще не надо будет ни о чем тревожиться.

– Я – что?! – оторопела девушка.

– Не прикидывайся глухой! – взревел любящий братец. – Ты все прекрасно поняла и все слышала! Тебе повторить? Или ты до сих пор не знаешь, откуда в мире появляются маленькие крикливые отродья? У тебя, моя дорогая Бланка, скоро должен быть ребенок. Дитя, появления которого с нетерпением ждет небезызвестный мессир де Гонтар и его присные! Твой отпрыск – моя последняя надежда! Ему будет принадлежать весь мир, а я… а мне… Впрочем, какая тебе разница, дорогуша? Если ты выживешь, увидишь все собственными глазами, не выживешь – что ж, очень жаль. Главное, чтобы твое творение сумело выбраться на свет.

– Но мы ведь дети одного отца, – утекающим голосом произнесла Бланка. Мир стремительно удалялся от нее, сжимаясь в маленькую сияющую точку. – Мы единокровные брат и сестра. Ты не можешь…

– Могу и сделаю, – Рамон с силой толкнул ее, опрокинув на влажно хлюпнувший мох. Словно со стороны, Бланка услышала треск рвущейся ткани. Рамон не церемонился с беглой собственностью, торопливо и грубо срывая с нее одежду, тиская маленькую грудь, по-хозяйски запуская ладонь в сжавшееся лоно. После первоначальной растерянности ее тело само, без вмешательства разума, попробовало сопротивляться – и наследник Ренна равнодушно отвесил сестре пару звонких оплеух, буркнув: «Лежи смирно, целее будешь».

Жесткие пальцы крючьями впились в бедра, силком раздвигая ноги. Брат грузно навалился на нее сверху, сквернословя сквозь зубы и до крови раздирая кожу девушки железными заклепками на одежде. Сам он разоблачаться и не подумал, только распустил завязки на штанах – как это делают солдаты в захваченном городе, спеша поскорее овладеть добычей.

Мужчина проник в нее, и привычное ощущение мира сгинуло, сменившись леденящей стылостью. Никогда прежде Бланке не было так холодно, даже долгими зимами, когда Ренн промерзал до самых подвалов и на стенах выступали кристаллики инея. Мертвящий лед сковывал ее, поднимаясь выше и выше, и Бланка вдруг отчетливо поняла: когда он дойдет до сердца, ее жизнь окончится. Может, она сумеет по-прежнему ходить, говорить, даже улыбаться – но это будет уже не девушка по имени Бланка де Транкавель. Просто живое ходячее вместилище для чего-то… чего-то ужасного, что будет день за днем расти внутри нее и в миг обретения свободы покончит со своим временным жилищем. Впрочем, Рамон же сказал, она этого не увидит. Она наверняка сойдет с ума раньше.

Резкие, болезненные толчки, разрывавшие ее душу и тело на части, внезапно прекратились. Рамон быстро передернулся и замер, вдавив сестру в жесткий мох и не позволяя ей вдохнуть. Спустя еще мгновение его обмякшее тело откатилось вбок – именно откатилось, сдвинутое посторонним. Чьи-то пальцы сжали запястье Бланки, ладонь приподняла ей голову, смутно узнаваемый, прерывающийся голос окликнул девушку по имени.

– Я все слышу, – Бланка не ожидала, что сможет спокойно и четко выговаривать слова. Вот только глаза открывать не хотелось. – Я жива. Мне очень скверно и очень холодно, но я жива. А мой брат спятил. Франческо, это ты? Ты ударил Рамона? Осторожнее, он хорошо притворяется.