– Не знаю, патрон.

– Ясен перец, не знаешь. Это вообще-то был риторический вопрос. Ты еще от шока не отошел, что ли?

– Я в порядке.

И так с трудом неприязнь удавалось сдерживать, так что не до подробностей. Держи себя в руках, Паша, только держи себя в руках! С этих лихих парней станется тебя здесь забыть, чисто на всякий случай, чтоб лишнего не сболтнул. А ведь еще Женька есть, которая ничего не подозревает…

– Ну-ну… – Пьер еще раз задумчиво осмотрел пленника капсулы и пришел к какому-то выводу. Правда, мне его не озвучил, поинтересовался лишь: – Ты в этих прибамбасах разбираешься?

– В общих чертах, патрон. Это не мой профиль.

– Какой же ты, на фиг, врач, если не твой профиль? – выгнул бровь Виньерон, но по нему было видно, что шутит.

– А я и не врач. – Вот уж с чем не поспоришь. – Я ксенопсихолог. Полевой. И конфликтолог по совместительству. Курс первой помощи входит в программу академии, но это было так давно, что кажется неправдой. А вот про такие вещи нам вообще мельком рассказывали, на одной из лекций. По непрофильному, что характерно, предмету.

– Что-то ты разговорился, – хмыкнул шеф. – Все-таки еще не совсем отошел… Ладно. Как думаешь, его разбудить можно?

– Наверное, – пожал я плечами. – Если я все правильно помню, это не криокамера, то есть пациент не в анабиозе. Его состояние больше похоже на искусственную кому. То есть он просто в отрубе, но основные физиологические процессы не заторможены. Тут, видать, вместо смирительной рубашки эту бандуру используют.

– Значит, будем пробовать, – заключил Пьер. – Куда нажимать?

– Э-э-э… патрон, я бы не спешил с этим… Экстренный вывод из комы может быть опасен. Мозг, например, может получить необратимые повреждения. Вам овощ вместо человека нужен?

– Другого варианта все равно нет, – отмахнулся Виньерон. – Так у него есть хотя бы какой-то шанс. Ладно, давай сам.

Я растерянно покосился на пульт, вполне ожидаемо ничего в нем не понял и помотал головой:

– Нет, патрон, я на себя грех не возьму…

– Вот как раз и возьмешь, если его не разбудишь! – потерял терпение шеф. – Давай уже.

– А давайте лучше Джейми припашем! – осенило меня. – Пусть он в Сети мануал какой-нибудь найдет, хотя бы примерно тогда ориентироваться сможем.

– Звучит разумно, – согласился Пьер с моим предложением и активировал передатчик. – Гюнтер, дуй к нам, мы в палате с капсулой. Мне плевать, путь остальные быстрей шевелятся. Все, живо!

Главный штурмовик появился где-то через минуту и сразу же вопросительно уставился на дражайшего шефа. Тот в нескольких словах объяснил задачу, и нам осталось только ждать. Джейми справился на удивление быстро – не прошло и пяти минут, как Гюнтер встрепенулся и протопал прямиком к пульту.

– Есть инструкция, шеф, – проинформировал он Виньерона. – Запускать?

– Давай. Только ничего не перепутай.

– Постараюсь, шеф, – не очень уверенно тыча бронированным пальцем в сенсоры, буркнул Гюнтер. – Ага, вроде сработало.

Иллюминация на дисплее усилилась, и волны на графике побежали веселее, сигнализируя об учащении сердцебиения пациента. Впрочем, на состоянии пленника пока что это никак не отразилось. Мы с дражайшим шефом с напряженным интересом следили за его лицом, но некоторое время ничего не происходило.

– Сколько ждать-то? – не выдержал Пьер.

– Расчетное время вывода из искусственной комы – четыре минуты двадцать семь секунд, – не отрываясь от пульта, сообщил Гюнтер. – Двадцать шесть секунд. Двадцать…

– Мы уже поняли, хватит! – Шеф от волнения с такой силой сжал край капсулы, что побелела ладонь. – Может, зря время теряем. А может, и нет.

Секунды, как и всегда во время ожидания, текли медленно, как расплавившаяся на жаре смола. На исходе третьей минуты терпение у меня все же лопнуло, и я отвернулся от капсулы. Однако вдумчивое изучение потолка помогало слабо, и я задумался о том, чтобы пройтись по смежной комнате – в «лаборатории» оставалось еще много заманчивых безделушек. Именно в этот момент трубки, доставлявшие питательный раствор в кровеносную систему пленника, с характерным чавканьем отвалились. Пьер ругнулся от неожиданности, заставив меня обернуться на шум. На состоянии пленника отключение от системы жизнеобеспечения пока что никак не сказалось, но теперь я уже сосредоточился на объекте, опасаясь проворонить миг пробуждения.

– Расчетное время десять секунд! – объявил Гюнтер и разогнулся. Видимо, на дальнейший процесс он повлиять уже не мог. – Девять секунд. Восемь…

Опа! Есть шевеление! Пока что еще очень слабое, всего лишь правое веко дернулось, но все-таки! Значит, как минимум жив, а не загнулся от сердечной недостаточности.

– Пять. Четыре…

Ага, пальцы на руке зашевелились!

– Два. Один!..

Пленник вдруг сделал судорожный вдох и закашлялся, но практически незаметные фиксаторы не позволили изогнувшемуся в судороге телу удариться о крышку. Довольно быстро парень справился со спазмами и успокоился, не делая попыток вырваться, лишь мутный взгляд перебегал с меня на Виньерона, не задерживаясь на ком-то одном больше мгновения.

– Кажется, он в норме, – неуверенно выдал Гюнтер. Сам обалдел, по ходу, от такой невероятной удачи. – Спасибо, Джейми. Все прошло по плану.

Ага, точно обалдел, даже внешний звук забыл вырубить.

– Всегда пожалуйста, чувак! – донесся до нас ответ хакера.

– Похоже, он оклемался, – известил нас склонившийся над самым лицом пленника шеф. – Выпускай его.

– Уверены, патрон?

– Паша, не мельтеши. Гюнтер, давай.

Коллега с капитаном спорить не стал, что-то опять сделал с пультом, и полукруглая крышка скользнула в сторону, полностью утонув в стенке капсулы. Фиксаторы щелкнули, освобождая пациента… и тот, не говоря дурного слова, одним резким движением вылетел наружу, по пути своротив лбом нос дражайшему шефу. Не ожидавший от «коматозника» такой прыти Виньерон отлетел к стене, захлебнувшись кровью, а реактивный мужик уже бросился на меня, зацепив-таки неуклюжим размашистым хуком скулу. Впрочем, я успел среагировать, и удар пришелся вскользь. Не смертельно, хоть и неприятно. На рефлексах разорвав дистанцию, я собрался было перейти в контратаку, да не тут-то было. Чертов пленник и не подумал остановиться: выбросил сначала вдогонку левый прямой, а затем еще и выдал несколько неуклюжий маэ-гери. Достал, собака. Не сильно, но все равно пришлось отшатнуться. А дальше отступать стало некуда – спина уперлась в переборку. Чувствуя, что теряю контроль над ситуацией, я ушел в глухую оборону: прикрыл голову предплечьями и сжался, как боксер, загнанный в угол.

«Коматозника» это не смутило, и он принялся обрабатывать меня хорошо поставленными двойками в голову, перемежая их мощными апперкотами в корпус. Правда, на краткий миг мне показалось, что каждый последующий удар слабее предыдущего, но тут пленник решил не мелочиться и врезал мне коленом в низ живота. Прикрыться-то я прикрылся, но не совсем удачно, и пах пронзило острой болью. От души матюгнувшись и уже даже не пытаясь блокировать удары, я изобразил нечто отдаленно напоминавшее борцовский проход в ноги, разве что немного не рассчитал и облапил противника за пояс, одновременно наваливаясь на него всей массой. Заодно от стены оттолкнулся, усиливая импульс. Против ожидания, нехитрая техника сработала, и я подозрительно легко уронил «коматозника» на пол, оказавшись сверху. Приготовился к возне в партере, и тут как-то сразу пришло понимание, что оппонент мой пребывает в полнейшей отключке. Не веря своему счастью, я поднял голову и перехватил насмешливый взгляд Гюнтера: