– Послушайте, майор, мы же не предлагаем вам шпионить на вражескую державу.

– Не предлагаем! – подтвердил лысоватый капитан-канзас.

– Такого и в мыслях не было, – заверил майор-варвар и нервно дернул головой.

– Да, мы пошли против правил, – продолжал полковник, который играл здесь партию первой скрипки. – Но почему мы пошли на это? Потому что все являемся ветеранами Давлетанской кампании, которую тупо слили генштабисты, полагаясь только на ученические формулы.

– Вы не представляете, какие мы несли потери, майор, – добавил капитан-канзас. – Шрапнель ложилась на позиции, словно ноябрьский град.

– А госпитальные отряды, согласно вашим генштабовским планировкам, находились в соседнем квадрате и не получали сигналов вызова из-за вашей неуместной системы «сиди-и-молчи», – добавил еще один варвар и утер проступившую слезу.

Вся эта драма адресовалась майору Коху с тем, чтобы тот тайно передал этой «группе пострадавших ветеранов» планы на ближайшие две кампании и они, окинув их свежим взглядом, могли указать на очевиднейшие просчеты и тем самым спасти десятки тысяч… Да что там десятки? Сотни тысяч жизней солдат!

– Я хочу поговорить с вашим планировщиком, – сказал наконец майор после получасового молчания. – Я должен убедиться в компетентности ваших специалистов, в противном случае, господа, вы выглядите бандой сбежавших из медицинского центра пациентов.

– Ну наконец-то, майор, мы уж боялись, что в Генштабе работают только бездушные ублюдки! – радостно воскликнул полковник-гоберли.

– Видно, солдатское братство все же существует! – возопил майор-варвар, утирая проступившую слезу.

– Давайте пройдем к столу, – деловым тоном предложил капитан-канзас, тот самый – лысоватый.

Пока специалисты вели важную беседу, полковник отлучился «за кулисы» для дополнительных инструкций.

– Он тебя разводит, Ронни!.. – с безапелляционной интонацией произнес субъект с вытянутым, деформированным черепом, одетый в дорогой костюм и находившийся под неусыпным контролем двух секьюрити, чуть крупнее его, но с такими же черепами. У всех троих, несмотря на маскирующую пластику, физиономии были просто отталкивающими. От них хотелось бежать прочь, но это желание притуплялось деньгами и совсем стиралось большими деньгами.

И офицеры, которые давили на захваченного в плен генштабовского планировщика, были подмазаны именно деньгами, да так щедро, что воевали теперь против своих.

– Он щупает вас как хочет и уже видит, что вы фуфло! Вы все – полное фуфло, Ронни!

– Да нормально, босс, он уже начал сотрудничать. Кох уже заглотил нашу лажу – дело пошло.

– Я так не думаю, Ронни. Поэтому дай ему еще пять минут – этого достаточно, чтобы опытный планировщик понял, в чем дело, а потом глуши козырями, понял? Глуши козырями, я тебе сказал!..

– Да, сэр, я понял. Так и сделаю.

Полковник вернулся в комнату как раз в тот момент, когда майор Кох поднялся из-за стола и, отряхнувшись, словно запачкавшись в чем-то, сказал:

– Я в этой вашей низкопробной пьесе не участвую. Хотите убить меня – убивайте, а пытать меня вы не сможете.

– Да-да, майор, мы знаем, что вам внедрили дистришен-объект, который убьет вас в случае попыток дознания с пристрастием, – сказал полковник, эффектно возвращаясь на сцену под одобрительными взглядами камрадов, некогда безупречных патриотов, но теперь купленных до самых подметок.

Остальные закивали, ухмыляясь и показывая, дескать, все про тебя знаем.

– И мы тоже солдаты и в должной мере оцениваем ваше мужество и служебное рвение. Дать согласие на установку такой машинки – это дорогого стоит.

– Вы не получите ничего, и это мое последнее слово.

– Что ж, в таком случае мы вынуждены пойти на непопулярные меры, майор. Вы забыли, что в гостинице под нашей охраной находится ваша дочь?

– Вы… – Майор не нашелся, что сказать.

– Да, мы можем нанести вред ее здоровью. И возможно, оскорбление. И я даже не исключаю, что в вашем присутствии.

Полковник чуть подался назад, на тот случай, если генштабовец бросится на него, однако тот, помолчав, сказал:

– Я должен позвонить ей, чтобы убедиться, что она в порядке.

– О, конечно, позвоните. Она не только в порядке, но и влюблена в одного из офицеров нашей военной полиции, если вам как отцу интересны эти подробности, – подавляя улыбку победителя, сообщил полковник.

Под пристальными взглядами варваров, канзасов и гоберли суперколвер с невозмутимым видом набрал нужную комбинацию, и ему тотчас ответили:

– Папа!

– Дочь, ты в номере?

– В каком еще номере, папа?! Тут такое… такое происходит!..

– Кэсиди, ты в порядке?!

– Я в порядке, но давно не в номере! Меня везет куда-то…

– Что случилось?! Тебя похитили?! – воскликнул майор, обеими руками хватаясь за диспикер, а стоявшие вокруг стали удивленно переглядываться.

– Не забудь рассказать папе, как нагишом на кровати извивалась в свете разноцветных огней! И призывала Патрика овладеть тобой! Давай, расскажи! Пусть папа порадуется!.. – напомнил Брейн, бешено дергая рулем на грунтовой дороге. Он гнал машину на пределе возможного, чтобы поскорее миновать район, который, по его сведениям, все еще контролировали враги.

– Папа, там, в гостинице, случилось какое-то недоразумение, понимаешь?

– Нет, дочь, не понимаю! Тебя заставляют говорить под контролем?!! Кто они?!!

– Успокойся, папа, ну… он вполне симпатичный. Сказал, что Патрик урод, что хотел продать мои цифроформы в нелегальную Сеть.

– Чего?! О чем ты говоришь, девочка моя, я не все понимаю!..

Брейн выхватил у девушки диспикер и сказал:

– Майор, я вырвал вашу дочь у этих уродов, теперь попытайтесь сбежать сами – вы им ничего не должны!..

– Спасибо, милая! Я все понял!.. – произнес генштабовец и убрал диспикер в карман. Он уже собирался произнести обличительно-уничижительную речь, но в этот момент диспикеры зазвонили почти у всех его оппонентов. Они стали отвечать, удивленно вскидывать брови, ругаться и… поглядывая на генштабовца, успокаиваться.

Их поведение объяснялось близостью статьи о шпионаже и государственной измене. Пока они не оглашали свое участие в заговоре, им грозило тюремное заключение, после оглашения – смертная казнь.

К майору Коху подошел полковник-гоберли и, теребя пуговицу на мундире, сказал:

– Действительно, господин полковник… э-э… прошу прощения, господин майор, случилось странное недоразумение, и ваша дочь, она…

– Моя дочь вне пределов вашего контроля, полковник, а теперь и я, если вы не возражаете, хотел бы покинуть вашу гостеприимную территорию. Полагаю, транспорт мне предоставят?