Доршоу поднес к лицу плоскую зеркальную поверхность чистого лезвия и окровавленным пальцем поправил прядь за ухом. Как леди перед зеркалом.

— Однако когда клиенты хотят, чтобы жертва страдала так сильно, как моя, они предлагают такие сумасшедшие деньги, что с точки зрения бизнеса нет никакого смысла отказываться, не правда ли, Арджент?

Арджент ничего не ответил, но закрыл за собой двери, отрезая выход. Доршоу наверняка увидел его отражение в клинке. Если о его Фенвике Доршоу уже позаботился, Арджент мог бы избавить мир от Доршоу и считать, что сегодня славно потрудился.

— Арджент, хватит мешать моим убийствам, а то я начинаю думать, что это личное.

Встав с корточек, Доршоу посмотрел на него, изящно жонглируя ножом.

— Сбежал или освободили? — холодно осведомился Арджент.

Доршоу осклабился и оперся на плечо Фенвика, как на спинку стула.

— Мы оба знаем, что нет еще тюремной камеры, способной надолго меня удержать. Ты из своей все не можешь сбежать…

— Откуда, тебе, черт возьми, знать!

— Хочешь знать, что самого забавного в твоем появлении здесь? — спросил Доршоу, постукивая кончиком ножа по поджатым губам.

— Все, что я хочу знать, это как долго ты будешь умирать.

Доршоу засмеялся, его темные глаза загорелись почти сладострастным возбуждением, которое он неизменно испытывал от пролития крови и превосходства в мрачном соперничестве.

— Не надо, Арджент, ты славен эффективностью, а не изуверством. Это моя прерогатива. Не томи. Лорд Терстон — мой эксклюзивный контракт. Потому я удивлен, что ты здесь делаешь и каким боком связан с лордом Терстоном. Знаешь, нам не обязательно воевать. Я могу заставить его рассказать тебе все, что хочешь, прежде чем он умрет. Назовем это… профессиональной учтивостью.

Арджент помолчал, обдумывая предложение.

— Я хочу знать, что он делает с пропавшими мальчиками, если они еще живы… и зачем он заключал контракты на жизнь всех этих женщин.

— Женщин вроде Миллисент Ли Кер? — Глаза Доршоу вспыхнули, и Арджент подавил желание вырвать их. — Спросить его? Он истекает кровью быстрее, чем я ожидал, у него мало времени. — Доршоу вырвал изо рта Фенвика кляп и прижал нож к его яремной вене. — Скажите моему другу Ардженту, почему умирают эти женщины и как они с вами связаны.

Склонившись к своей жертве худощавым, изящным телом, Доршоу театрально зашептал в ухо Фенвику, почти касаясь губами его забрызганных кровью медового цвета волос:

— Скажи ему, кто ответственен за все эти убийства и кто на самом деле направлял нож?

— Ты? — обвинил Арджент, указывая ножом на Доршоу.

Бледность Терстона напомнила мрамор камина. Цвет слоновой кости с синевой. Сухие, бескровные губы раздвинулись, и, задыхаясь, он произнес последние слова:

— Эти мальчики… Они… мои.

Слезы потекли по его некогда бесстрастному лицу, морщины делались все заметнее, по мере того как под кожей пустели вены.

— Якоб… мой сын.

— Ты не вправе произносить его имя, мерзкая свинья, — зарычал на умирающего Арджент. — А где остальные? Они живы?

— Я… не… знаю… — зашелся он в мучительном кашле.

— О, дорогуша, — хмыкнул Доршоу, — кажется, у нас вышло время.

Он погладил волосы графа, словно тот был больной собакой, а затем его глаза просветлели, как будто у него родилась идея.

— Полагаю, я мог бы рассказать тебе, поскольку половину контрактов исполнил я.

— Где? — потребовал Арджент, думая о Милли, Якобе, обо всех пропавших и не найденных мальчиках, которых держат взаперти и которых надо выпустить, пока не стало слишком поздно. — Где они?

— Я сказал, что мог бы рассказать, но не буду. При нашей последней встрече ты был непростительно груб, а это не укрепляет благорасположения, не правда ли?

Арджент взмахнул своим клинком.

— Ты расскажешь мне.

Доршоу пронзительно радостно хихикнул, размахивая собственным ножом.

— Мой больше и длиннее, значит, не расскажу.

— Расскажешь.

Он шагнул к Доршоу, отступившему за кресло Фенвика.

— Ты не умеешь выпытывать из людей информацию.

— Посмотрим.

Арджент сжал знакомую рукоять, удобно легшую под его хватку. Он получит свой фунт плоти, прежде чем уложит этого больного ублюдка.

На этот раз ему не помешают.

— Еще один шаг, и я застрелю вас обоих! — прорычал из дверного проема библиотеки старший инспектор Карлтон Морли.

Черт побери! Арджент застыл, зная, что его спина представляет самую широкую мишень для пистолета Морли, а Доршоу частично защищен стулом Терстона, а также телом Арджента.

У него никогда не было особых проблем с инспектором Морли, но он знал, что глава Скотленд-Ярда ненавидит Блэквелла.

Это может для него плохо закончиться. Его единственным преимуществом была близость к французским дверям — кратчайшему пути отступления. Однако пулю опередить сложно.

— Вы пришли за Доршоу, — спокойно произнес Арджент. — Я тут ни при чем.

— Я действительно пришел за Доршоу, — сказал Морли, его голос звучал так же спокойно и ровно, как у Арджента, чувствовалось, что он привык к беспрекословному подчинению. — Но перед вами распоротый дворянин, а вы держите нож.

— Он убил половину этих женщин. Он режет их. Оставляет только одежду и внутренности. Знакомая картина? — глянул через плечо Арджент, пытаясь понять, где именно стоит Морли. — И он знает, что случилось с этими мальчиками.

— А вы, Кристофер Арджент, убили вторую половину?

«Черт побери», — стиснул зубы Арджент.

— Да, я знаю, кто вы и на кого работаете, поэтому стойте, где стоите, пока не явятся мои люди, или я разукрашу вашими мозгами коллекцию инкунабул. Я хорошо стреляю, так что даже не мыслите…

Брошенный Доршоу нож Морли увидел почти перед носом. Вовремя успев уклониться, инспектор получил лезвие не в сердце, а в правое плечо.

Пистолет выпал. Стекло разлетелось. Морли рухнул.

Арджент метнул нож в Доршоу, тот своевременно отскочил и клинок пролетел у глаз. Второй нож Арджент выхватил прежде, чем первый со зловещим грохотом воткнулся в дальнюю стену.

Усмехнувшись, Доршоу тоже вынул нож из-за голенища и присел на корточки за стулом лорда Терстона. Граф умер, унеся в могилу свои тайны.

— Сдавайся, Доршоу, я отрезаю тебе единственный путь к отступлению! — издевательски крикнул Арджент. — Расскажи мне, и я убью тебя не больно.

— Отпусти меня, пока не пришли бобби, и я тебе все расскажу.

— Расскажи сейчас, и я подумаю.