— Что он там делает? В сто первом.

— В буру играет.

— С кем играет?

Помощник наклонился и сказал на ухо Папе имя.

— Да ты что?

— Точно! Мы по книге регистрации проверили.

— Что он там делает?

— Гуляет. Уже недели две как гуляет.

— Ну ты смотри, как в мире тесно! Как на зоне...

— И что теперь делать?

— Ничего не делать, ждать.

— А может, его из сто первого попробовать выцепить?

— Осади! Если сто первый тронуть, вони не оберешься.

— Да там при нем всего один охранник! А наших на этаже человек шесть!

— Осади, сказал! Тот один охранник твоих троих стоит! Да и не в нем дело. Если к тому в сто первом в дверь стукнуться, там через минуту толпа мочильщиков будет, а мало покажется, взвод ОМОНа при автоматах прибудет. И всех в лапшу покрошит. За тем сто первым такие бабки стоят! И такие люди! Со сто первым дружить надо. Так что скажи своим «шестеркам», чтобы не дай Бог! Чтобы на цыпочках ходили...

И «шестерки» бесшумно отлипали от дверей, которые до того обступили, чтобы при первом приказе ломать...

— Ну ты клевый чувак, хоть видно, что не наш, что простой фраер, — радостно хлопал Ивана Ивановича по плечу его не в меру гостеприимный сосед. — Давай сдавай по новой.

И Иван Иванович сдавал.

Потом пришли проститутки. Много. Штук восемь. Все как на подбор. Все как Клаудиа Шиффер.

Или даже лучше.

— А-а, б... привели, — сказал сосед. — Ну давай проходи, стройся.

Проститутки встали в ряд, отставив ножки, как манекенщицы на подиуме.

— Видал, какие у меня телки! — похвастался сосед. — Одна к одной. Как они тебе?

— Клевые, — сдавленно сказал Иван Иванович, используя соседский, который за день уже начал осваивать, жаргон. И стал обаятельно улыбаться и застегивать пуговицы на рубахе.

— Вообще-то дерьмо телки. Только видимость одна. А на самом деле ни хрена не умеют. Только ходить, стоять и зубы скалить. Любая вокзальная шлюха лучше будет. Вокзальные шлюхи вообще класс. Кабы не их дешевизна, я бы только с ними. Но нельзя. Меньше сотни баксов нельзя! Престиж.

Проститутки продолжали стоять, отставив ножки. И продолжали улыбаться, словно ничего из того, что про них тут говорят, не слышали. Словно с рождения глухие.

— Ты какую будешь?

— Вообще-то я...

— Ну и правильно. Они один хрен все одинаковы. Все как кусковой сахар в пачке. Ну чего встали, шалавы? Чего лыбитесь? Не видите, что ли, что ваша шконка занята. Валите с глаз отсюда. Мы потом, когда доиграем... Может быть. Что, не поняли, что ли? А ну разом, с левой ноги, на... отсюда...

Проститутки повернулись, как по команде, и строем, одновременно покачивая бедрами, вышли в соседнюю комнату. Ну, значит, не глухие, раз команды слышат.

— А ты тасуй давай.

— А может, лучше потом? Доиграем потом? — предложил Иван Иванович.

— Раздавай давай. Эти никуда не денутся. Этим заплачено. На месяц вперед...

Во вторую половину той ночи сосед не казался Ивану Ивановичу таким неприятным, как раньше. Как днем, вечером и в первую половину. И сама жизнь не представлялась такой беспросветной, как прежде. А утром... Утром у него очень сильно болела голова.

Собрав вещи и с трудом отыскав свой «дипломат», он вышел в коридор. И тут же столкнулся с разбежавшимися во все стороны какими-то подозрительными типами. Которые, по всей видимости, сшивались возле двери. Иван Иванович прошел к горничной.

— Кто это живет там, в сто первом? — спросил он.

— В сто первом? А разве вы не узнали?

— Нет.

— Да вы что?! Это же известный бизнесмен и политик. Его все знают. Его постоянно по телевизору показывают. Это Федор Федорович... — И горничная назвала фамилию.

Действительно, очень известная фамилия. И очень известный бизнесмен. И политик. Только на телевизионном экране, во всяких там ток-шоу и дискуссионных клубах, он выглядел совсем по-другому.

И говорил по-другому. И вообще больше напоминал профессора филологии. А здесь...

— Вы ничего не путаете? — переспросил Иван Иванович горничную.

— Ну что вы. Конечно, нет.

— А что же он здесь?..

— Так здесь же не телевидение. Здесь он нормальный. Какой есть. Какой раньше был. Мы так уже привыкли...

Иван Иванович пожал плечами и пошел в свой сотый номер...

— Он вышел! — доложил один из рассыпавшихся в стороны братанов помощнику Папы.

— Откуда вышел?

— Из сто первого. Где крутой квартирует.

— И куда пошел?

— К себе пошел. Отсыпаться.

— Вот что. Собирайте всех. Пора его к рукам прибирать. Пока он снова в сто первый не спрятался...

Иван Иванович зашел в ванную комнату и встал под душ. И стоял, вспоминая подробности прошедшего вечера, пока его не вырвало. Наверное, от чрезмерного употребления внутрь разномастного алкоголя. А может, и всего прочего.

Потом он вышел из душа и лег в постель, чтобы выспаться. После вчерашнего. И уже почти уснул. Но вдруг представил, что всю следующую ночь ему снова придется играть в буру и пить водку. И следующую тоже. Потому что так ему обещал сосед. С которым спорить не принято. С которым никто не спорит.

Иван Иванович представил карты и водку и понял, что лучше снова в шкаф, чем в сто первый. Но с другой стороны, лучше в сто первый, чем на тот свет, если вдруг со своими врагами встретится. Которые рано или поздно...

Иван Иванович сел на диване и стал думать, что делать дальше. Чтобы водку не пить, в буру не играть и в шкафу не сидеть. И чтобы при всем при том живым остаться.

И как он ни думал, ничего у него не выдумывалось. Наверное, потому, что один в том поле не воин. И как один с одним ни комбинируй, все равно ничего путного не получится. Один, он и есть один. Было бы хотя бы двое. Как совсем недавно. Но его второй, тот, который его в шкаф посадил, уже... А может, нет?

Иван Иванович посмотрел на телефон.

В конце концов, тот, пришедший ему на помощь телохранитель был единственным человеком, подтвердившим свое к нему отношение делом. А не одними только словами, бурой и водкой. И если он советовал... то вполне может быть, зла не желал. Единственный...

Иван Иванович снял трубку и набрал продиктованный ему там, на лестнице, по которой поднимались его убийцы, номер.

Номер 223-20-12.

— Здравствуйте, — сказал Иван Иванович, — мне бы услышать Робинзона Крузо.