В мужских магазинах они купили кое-что и для Джемаля.

Когда они вернулись на яхту, Джемаль сразу не узнал Мерьем, но затем, застыв как вкопанный, уставился на девушку глазами, полными гнева. Надолго его негодования, к счастью, не хватило: когда, поддавшись на уговоры Профессора, он скинул свои коричневые, толстые, измятые брюки вместе с грязной желтой рубашкой и надел короткие, до колен, морские шорты, то сразу забыл про Мерьем.

Увидев Джемаля в этих шортах, с ногами, как у курицы, Мерьем зашлась в приступе смеха. Ниже шорт торчали его бледные волосатые ноги, похожие на две половинки бублика симита, и вечная суровость брата казалась в этом сочетании комичной.

Если бы они были в поселке, то Мерьем не смогла бы так одеться, однако на белоснежном паруснике, скользящем посреди голубых вод, в прибрежных поселках, заполненных раздетыми и разодетыми туристами, ее старая одежда бросалась в глаза и выглядела нелепо.

Профессор не переставал удивляться, как быстро человек способен изменить себя и приспособиться к окружающей среде. Последние недели стали для него неким социологическим экспериментом. Как точно он заметил в одной из своих статей, написанной несколькими годами ранее, люди похожи на элегантных пассажиров трансатлантического лайнера!

Если дела идут хорошо, пассажиры развлекаются в фешенебельных салонах, пропускают друг друга в двери; если входят женщины, мужчины встают, под нежный аккомпанемент пианино чокаются хрустальными бокалами с шампанским. Но если трансатлантический лайнер идет ко дну, те же самые люди прыгают в море, отталкивая друг друга, и, чтобы спасти свою жизнь, хватаются за кусок доски, готовые за нее перегрызть глотку любому.

Приспосабливаясь к окружающей среде, человек в своей жизни уподобляется хамелеону. Но некоторые ведут себя как неумелые хамелеоны. Этот тип хамелеона изо всех сил старается подладиться под окружающий мир, но никак не может подобрать цвет.

Хамелеон-недотепа!

Могло бы выйти неплохое название для книги, однако у Профессора теперь не оставалось времени на то, чтобы предаваться фантазиям.

Рано или поздно судно остановится, врезавшись в скалу, и с пробоиной отправится на дно моря. Неумелый хамелеон потонет, и вместе с ним придет конец его недотепистости, с которой он прожил всю жизнь. И снова он подумал: «Как Мартин Иден».

С места, где он лежал, Профессор мог видеть окрашенное красным цветом заката небо – казалось, облака горят. Скоро все вокруг погрузится во тьму, словно в неизбежную смерть.

Должно быть, он забрел в какой-то пролив, потому что ветер с невероятной силой раскачивал яхту, мотая ее из стороны в сторону, однако у Профессора не было сил поднять голову, чтобы осмотреться.

Будь что будет.

За две недели Мерьем научилась хорошо складывать слоги и начала изучать карту. Развернув желтые листы на столе, они вместе склонялись над ними, и, разыскивая на карте мысы и бухты, он вдыхал свежий девичий запах. Иногда он экзаменовал Мерьем: просил, чтобы она, глядя на карту, сказала, какой это мыс. И если девушка определяла правильно: «Это, должно быть, Инджебурун!», то он восклицал: «Браво, браво!» и аплодировал ей. На самом деле обучить девушку за несколько недель правильно читать карты было невозможно, и порою, когда она ошибалась, он говорил: «Все правильно!», чтобы поддержать ее уверенность в собственных силах.

Джемаль все это время безмолвно бросал на них злые взгляды из-под насупленных бровей. На яхте образовались два враждебных лагеря: с одной стороны – Мерьем с Профессором, а с другой – Джемаль. Он ясно видел, что между девушкой и хозяином яхты существует особая близость, и сердился на преувеличенные восторги Профессора по поводу способностей и ума Мерьем.

Когда стало очевидным, что девушка в несколько раз умнее и смышленее его, Джемаль был сражен наповал. Как так получилось, что эта соплячка, это помилованное им несчастное создание так сильно изменилось! Она, обязанная прислуживать ему в родном селе, не имеющая права есть рядом с мужчинами, не смеющая даже слова произнести, на Эгейском побережье стала задирать нос. Видя это, Джемаль даже подумывал, не сбросить ли ему Профессора в воду, чтобы спасти честь семьи. Он так сильно злился, что старался не пересекаться с ними, с утра до вечера целые дни проводил в одиночестве. Пару раз он отправлялся вплавь по морю к поселкам на берегу. По крайней мере, хоть в этой области у него было преимущество перед Мерьем. Подготовка в спецназе приучила его тело к воде, и в этом у него было неоспоримое превосходство над девушкой, которая до этого дня только ноги в воде мочила.

Профессор настаивал, чтобы Мерьем научилась плавать, говорил, что если случится авария и она упадет в воду, то утонет, а поэтому надо обязательно научиться! Но девушка никак не могла решиться на это. Чтобы учиться плавать, надо надевать купальник и обнажать тело – на это она пока не могла пойти…

На самом деле ей очень хотелось надеть свой милый купальничек. И она нашла выход, как это сделать. Каждое утро, проснувшись, она надевала его на голое тело в каюте, а сверху натягивала футболку и брюки.

Первое время в новой одежде она ощущала себя почти нагой. Купальник надевать было нельзя. Правда, то ощущение наготы, с которым она вышла из магазина, заставлявшее ее дрожать всем телом, со временем прошло, и она привыкла к новой одежде, однако появиться перед Джемалем и Профессором в купальнике было выше ее сил.

А Профессор, смеясь, говорил:

– Ничего, к этому ты тоже привыкнешь! Человек быстро привыкает к хорошему. Я уже даже побаиваюсь: ты слишком быстро адаптируешься!

Профессору хотелось, бросив якорь, провести вечер в какой-нибудь спокойной бухте. Он сказал Джемалю и Мерьем:

– Неподалеку есть потрясающая бухта. Такую мы больше нигде не увидим! Давайте сядем в лодку и съездим туда.

Джемаль, как всегда, покачал отрицательно головой, он не хотел ничего разделять с ними. Нет так нет! Профессор и Мерьем сели в лодку и отплыли.

В этом месте бухты переплетались. Девственный лес выглядел так, словно здесь никогда не ступала нога человека, бухты насквозь пропитались запахом хвои, у берега вода была ярко бирюзового цвета и такая прозрачная, что видно все до самого дна, как в аквариуме.

Мерьем, свесив правую руку, опустила ее в морскую прохладу, наблюдая за маленькими серебристыми рыбками, резвящимися в глубине. Профессор рассказывал ей о месте, куда они ехали, объясняя, что здесь, где между двумя бухтами находится узкий клочок земли, в свое время Клеопатра хотела, выкопав землю, соединить эти две бухты, однако не сумела. С того времени все, кто хотел это сделать, умирали. Немного позже он показал ей разрытые места и остатки раскопов.

Когда они приплыли, уже почти стемнело, но Мерьем успела увидеть руины: с одной стороны висело закатное солнце, а с другой – восходящая полная луна. Когда тьма сгустилась, свет луны усилился.

Через какое-то время берег, на который они вытянули лодку, в свете луны начал сиять как серебряный. Они присели на гальку. Профессор открыл две банки холодного пива, которое взял с собой, и протянул одну Мерьем.