– Или моей, раз уж на то пошло.

– Я сидел с тобой, пока ты не очнулся, – добавил Марсело и, выказывая доброту, смутился больше, чем когда я обвинял его в сокрытии убийства. – Не знаю, что бы я делал, если бы этого не произошло. Прости меня.

– Кто такая Ребекка Маколи? Объясните наконец. – Энди даже поднял руку. – Это имеет отношение к тем пожилым супругам с кучей денег? – Он робко огляделся. – Что? Я не понимаю!

– Не будем забегать вперед. – Я решил оставить Марсело в покое. – Давайте еще раз зададимся вопросом, почему мы здесь. Воссоединение, ну да, разумеется. Одна большая дружная семья. – Сарказм просачивался сквозь мои зубы. – Но мы собрались именно здесь, потому что кто-то выбрал это место. Не так ли, Кэтрин? – Я повернулся к ней. – Ты специально подыскивала самое удаленное от мира место. Отсюда так просто не выберешься. И ты прямо сказала, что мы должны остаться. Еще бы, мы ведь все знаем, как ты относишься к невозвратным депозитам, но дело не только в этом, верно?

– Не при всех, Эрн, – сказала Кэтрин, но в тоне ее не слышалось ни чувства вины, ни угрозы; голос прозвучал сочувственно, даже слегка пристыженно, словно она переживала за кого-то другого. – Перестань.

– Кэтрин, если это не имеет смысла, тогда все напрасно. Пора выложить карты на стол. Это относится и к тебе тоже. Потому что именно ты вломилась в шале Софии в ту ночь, когда умер Зеленые Ботинки. Ты или Энди. Не важно кто, достаточно сказать, что это были вы и у вас имелась на то причина. Сперва я считал, взломщикам крупно повезло, что погодная камера не зафиксировала, кто залез в шале Софии. Она делает снимок раз в три минуты, так что потребовались бы сознательные усилия и очень точный расчет, чтобы избежать попадания в кадр. Разумеется, ты из тех людей, которые проверяют погоду, прежде чем поехать куда-то на выходные. Ты самая организованная из всех нас и, наверное, заглянула на сайт раз пятьдесят перед выходом из дому. А значит, знала о наличии здесь погодной камеры и сознавала необходимость избегать ее, чтобы не попасть в кадр.

Кэтрин обменялась виноватым взглядом с Энди.

– Так зачем было лезть туда? Ты что-то искала в шале у Софии. А когда нашла, позвонила Энди, чтобы сообщить об этом или чтобы он сказал тебе время, тогда ты знала бы момент срабатывания камеры и проскочила бы мимо нее. Но ты забыла, что мы поменялись номерами, и нажала не ту кнопку. И вот вопрос: что ты искала? – Я поднял вверх свою кухонную прихватку. – Кстати, эти твои таблетки просто динамит. Оксикодон, да?

Кэтрин бросила извиняющийся взгляд на Софию.

– Ты не принимаешь обезболивающее, Кэтрин, и никогда не принимала с момента аварии. Твоя личная боль – это наказание за причиненное тобой горе, и ты не сорвалась бы так просто. Откуда же у тебя взялся пузырек с таким сильным обезболивающим? Между прочим, я очень благодарен, что эти таблетки оказались под рукой, но они не твои. Окси – лекарство, на которое подсаживаются многие врачи, верно? Оно сильнодействующее, и его нетрудно раздобыть в больнице. – Я встряхнул бутылочку, пилюли укоризненно звякнули.

– Я взяла их в шале Софии, – призналась Кэтрин. – Мне плевать на возврат денег. Мы не могли уехать раньше, потому что Софии нужно было находиться здесь. Все четыре дня. У нее период детоксикации.

Все посмотрели на Софию, бледную и усталую. Она молча повесила голову, от стыда.

– Ей становилось тем хуже, чем дольше она обходилась без таблеток. У нее даже руки тряслись. – Я вспомнил, как дребезжала ее кофейная чашка, когда мы сидели в баре. – Со вчерашнего утра ее тошнило, она была бледная и обливалась потом.

Здесь я прерву свой рассказ, чтобы предвосхитить возможное замечание. Уточняю, я не говорил, что вам не следует обращать внимания на то, как Софию вырвало в седьмой главе. Я сказал только: это не значит, что она беременна. Меня нельзя обвинить в подтасовке фактов.

– Я предполагаю, София, что ты конченая наркоманка. И при этом продолжала работать, даже делала операции. Ты сама как-то обмолвилась, что врачей не проверяют так, как спортсменов, даже когда разбирают случаи смерти, это необязательно. Но ты испугалась, когда операция не удалась. И тебя взяли на заметку, хотя и по ложной причине – бокал вина в баре, но тем не менее. Потому что коронер ищет типичные признаки. Может быть, вокруг тебя происходили и другие инциденты, менее значительные, повседневные, которых не избежать. Может быть, как каждая снежинка, упавшая на эту гору, они по отдельности ничего не значат, но вместе начинают составлять картину. И вот София обратилась к тебе, Кэтрин, потому что ее зависимость усиливалась, а она понимала, что находится под строгим надзором и провалит тест на наркотики, если этого потребует коронер, – продолжил я. – Если на следующей неделе она явится в суд с оксикодоном в крови, у нее не будет шансов. – Когда я строил планы, как буду фальшивым адвокатом Майкла, София шутливо спросила меня, свободен ли я на следующей неделе, и ненароком выдала правду. – То есть эти выходные – ее последняя возможность очиститься. Вот почему ты, Кэтрин, была так резка с ней. За завтраком в первый день просто превзошла себя и улучила момент ввернуть, что она не врач, так как уже обыскала ее комнату и нашла таблетки. Ты расстроилась, что София спрятала их от тебя, но попыталась напугать ее, чтобы она поняла, какие могут быть последствия: на кону стоит ее карьера, ей грозит разрушение личности. Ты попросила Марсело тоже оказать на нее давление, вот почему он отказался помогать Софии. Хотя все равно взялся бы за это в крайнем случае, кто бы сомневался. Но в эти выходные тебе нужно было хорошенько припугнуть Софию. Ты попыталась и во мне тоже зародить сомнение на ее счет. Она должна была почувствовать себя в полной изоляции.

Марсело мягко кивнул Софии, как будто робко извинялся. Я заметил этот оттенок вины в его движении, вспомнив, как он, когда я обвинил его в фаворитизме по отношению к Майклу в ущерб Софии, запинаясь, произнес: «Это не совсем так». Майкл говорил мне, что много лет назад Роберт и Одри использовали ту же тактику в отношении самой Кэтрин: отлучили ее. Сама Кэтрин посоветовала Майклу поступить так же с финансовыми проблемами Люси. Крайняя мера.

– Вернемся к таблеткам, Кэтрин. Ты заперла их в машине, чтобы обезопасить от посягательств. Однако София, – она так и сидела, уперев взгляд в колени, плечи ее вздрагивали от беззвучных рыданий, – не сдалась. Она попыталась вернуть их. София, когда ты сказала мне, что заметила кого-то у хозяйственного сарая, это была неправда, из бара он не виден. Была метель, и все заволокло белесой мглой. Я сидел у окна и не мог разглядеть даже машины на парковке. А значит, ты должна была находиться там, среди машин, чтобы заметить, как Эрин вошла в сарай. Стекло в машине Кэтрин разбил не ветер, а ты, потому что отчаянно хотела добраться до таблеток, которые, как тебе казалось, были спрятаны там. Однако Кэтрин успела отправить к машине Энди, чтобы тот забрал из нее сумку. Она подозревала, что ты можешь пойти на такой дерзкий шаг, а потому решила держать таблетки при себе все время. Именно поэтому она не отдала мне пузырек на ночь.

Я опустился на колени перед сестрой и положил руку ей на плечо, слегка пожав его: