— Личная жизнь Рори — это не мое дело.

— Личная жизнь Рори? Ты что, шутишь? Она моя мама!

— К чему ты клонишь?

— Я вошла к ним. В душе. Моя мама и ее подруга. Подруга, которая случайно оказалась в Колорадо после того, как была ее «клиентом» в Небраске. Она изменяла моему отцу. Поэтому он с ней развелся.

— Так вот почему ты сходишь с ума? Потому что думаешь, что твоя мама изменила твоему отцу? Или ты расстроилась из-за того, что Рори «лесбиянка, гомосексуалист, гей»? Потому что я не понимаю, почему ты сходишь с ума по этому поводу.

— Ты должен был мне сказать.

— И что бы ты сделала? Как бы ты отреагировал? Вот так? Я не хочу говорить очевидные вещи, но твой отец умер, и это ужасно. Твоя мама попала в тюрьму… тоже ужасно. Но это уже в прошлом. Если ты хочешь быть взрослой, то начни вести себя как взрослая.

— Я так устала от этой возрастной карты. — Я толкнула его в грудь. — То, что ты не понимаешь моих чувств, не делает это моей виной — это результат моего возраста. Никто не любит, когда ему лгут.

— Никто не лгал.

— Упущение правды — это обман… ложь.

— Так мы лгали Рори о нас?

— Никаких нас нет.

Фишер медленно кивнул. Его контроль еще больше разозлил меня. Мне нужно было разозлиться. Мне нужно было на кого-то накричать.

— Мы можем выбирать, с кем нам быть, но мы не выбираем, кого нам любить.

— Ты оправдываешь ее?

Он покачал головой, почесывая затылок.

— А что, если я оправдываю нас? Это тебя устроит? Это будет нормально, потому что мы не геи?

Моя челюсть сжалась, и я с трудом сглотнул.

— Дело не в этом.

— Ты продолжаешь убеждать себя в этом.

Я продолжала качать головой. Дело было не в сексуальной ориентации Рори. Не было. Правда же?

— Тогда почему ты не успеваешь моргнуть, пока разваливаешься на части? Потому что тебе стыдно за ее грехи? — Он поставил воздушные кавычки. — Или потому что тебе нужно, чтобы все было плохо? Если ты позволишь закрасться мысли, чтобы все было хорошо, тебе придется подвергнуть сомнению все, что эти люди вложили в твою голову. Тебе придется искать свою правду внутри себя. И кем ты тогда станешь? Потерянной? А разве не в этом смысл? Привести потерянных к Богу, и они будут найдены?

— Она изменила моему отцу. — Я моргнула, разваливаясь на части, как он и знал.

— Она влюбилась.

Я покачала головой.

— Она должна была любить его.

— Ну, в жизни никогда не бывает так, как должно быть. Так что ты собираешься с этим делать?

— Риз, — произнесла Рори мое имя.

Я стояла спиной к ней, склонив голову, чтобы не смотреть на нее или Фишера.

— Я уезжаю обратно в Техас. Здесь для меня ничего нет.

— Риз, позволь мне объяснить.

— Объяснить? — Я насмехалась, идя к углу гаража, где мне не нужно было ни с кем сталкиваться. Я не была уверен, что смогу снова смотреть на нее. — Не нужно никаких объяснений. Все, что я только что увидела и никогда не смогу стереть из памяти, не требует объяснений. Причина, по которой отец развелся с тобой. Причина, по которой он не хотел, чтобы я тебя видела. Теперь это так ясно.

— Ты знаешь лишь половину правды. Его половину, но не мою.

Положив руки на бедра, я уставилась в потолок, на стеллаж над дверью гаража.

— Мне не нужна твоя половина правды. Мне больше ничего от тебя не нужно. Я должна была усвоить этот урок, и я его усвоила. Отец был прав. Ты невероятная эгоистка, и тебе наплевать на всех, кроме себя.

— Риз.

Я услышала эмоции в ее дрожащем голосе, но я не собиралась смотреть на нее, как бы она ни была эмоциональна, как бы ей ни было больно.

— Не разговаривай так со своей мамой.

Это требовало моего внимания. Нестандартный комментарий Фишера.

Я повернулась к нему лицом.

— Ты… ты, как никто другой, не имеешь права указывать мне, как с ней разговаривать. Если бы она знала о том, что ты мне говорил… — Я покачала головой, сузив глаза, осмеливаясь сказать ему еще хоть слово. — Если бы она только знала…

Фишер не отступал. Это было не в его характере.

— О чем она говорит? — спросила Рори, пока мы с Фишером смотрели друг на друга.

Я была на грани того, чтобы взорвать мир всех, включая свой собственный. Рори разозлится на Фишера и Роуз. Роуз будет злиться на меня. Фишер будет злиться на… ну, я не знаю точно. Но поскольку я была в ярости от всех них. Мне было все равно.

— Я ухожу. Вы двое — разберитесь со своим дерьмом. С меня хватит. — Фишер скрылся в доме. И все же… Я не могла смотреть на Рори, потому что все, что я видела, это ее лицо, когда Роуз делала с ней эти вещи в душе.

— Как давно ты знаешь, что ты гей?

— Думаю, всю свою жизнь.

Я хмыкнула, покачав головой.

— И все же ты вышла замуж за папу и родила меня. Почему?

— Потому что это грех. Против воли Бога. Так я думала в то время. И ты так думаешь. Тебе промыли мозги, чтобы ты так думала.

— Позволь мне перефразировать. — Я заставила себя посмотреть на нее с мокрыми волосами, в мешковатых трениках и облегающей футболке. — Когда тебя перестало это волновать? Перестало волновать, что это грех? Перестала заботиться о папе? Перестала заботиться о нашей семье?

— Это несправедливые вопросы.

— Разве? — я покачала головой. — А какие же тогда справедливые?

— Спроси меня, когда я решила уважать то, кто я есть? Спроси меня, когда я решила, что могу любить себя и любить тебя?

После нескольких молчаливых секунд я вытерла губы и пожала плечами.

— Ну? Каковы твои ответы на эти вопросы?

Она обняла себя руками и уставилась на свои босые ноги.

— Я познакомилась с Роуз, когда тебе было десять лет. Она буквально влетела ко мне с улицы, чтобы узнать, есть ли у меня время подстричь ей челку. В тот день я была занята. У меня не было даже времени пописать. Но я не могла отказать, потому что знала… с одного взгляда я поняла… она была той частью меня, которую я прятала и подавляла всю свою жизнь.

— И я подстригла ей челку. А на следующей неделе она вернулась, чтобы сделать полную стрижку. Потом она назначила мелирование. А