— Нет, мама дома нет! Не хочу говорить. У меня другой план!

Фрида хочет ответить, что вскоре она будет дома. Еще три месяца. Один, два, три — Гарриет знает эти цифры. Но три месяца — это еще целый сезон ожидания.

Гарриет внезапно замолкает.

— Нет-нет, — говорит Гаст, глядя на свои колени. — Постарайся их удержать. Не забывай: писи отправляются в горшочек.

Он хватает Гарриет под мышки и бежит с ней в дом, не попрощавшись, оставляя Фриду с Сюзанной.

Сюзанна снимает солнцезащитные очки.

— Наверное, у нее стресс. У нас уже сколько недель ни одного промаха. По крайней мере, она его не обкакала. В пособиях говорится, что эмоции ослабляют сфинктер.

Прежде чем Фрида успевает извиниться, Сюзанна спрашивает, может ли Гаст забрать кое-какие вещи Гарриет из кладовки. Потом они говорят наконец о детском садике. Она рассказывает Фриде о рюкзачке и контейнере для завтрака, которые она заказала, о галошах и тапочках, о бирочках с именем, о семейной фотографии, которую они послали для стенки Гарриет в классе. Им нужно будет сделать новую фотографию со всеми, когда Фрида вернется домой. Гарриет будет ходить в садик Монтессори в Сентер-Сити. Несколько дней назад к ним домой приходили два воспитателя. Они разговаривали о страхе разлуки, о том, как Сюзанне следует относиться ко всяким неожиданностям, о возможности послаблений в расписании. Они спрашивали, что они могут сделать, чтобы поддержать Гарриет на время перехода, что они должны знать о семье.

— И что ты им сказала? — спрашивает Фрида.

— Мы все им сказали. Иначе было нельзя.

* * *

Последнюю неделю августа родители обучаются умению владеть собой. Днем в четверг Фрида и Таккер попадают в пару. Он отказывается серьезно относиться к этому занятию. Он хочет воспользоваться этой возможностью, когда вокруг стоят шум и крики, чтобы поговорить о будущем. Где собирается жить Фрида? Есть ли у нее место, где она может остановиться?

— Я могу тебе помочь, — говорит он.

Она хочет ответить «да».

— Пожалуйста, — говорит она, — прочти мне твои слова. Они наблюдают за нами. Не отходи от сценария.

— Ты меня убиваешь, Фрида.

— Я тебя не убиваю. Не смей так говорить. Подумай о своем сыне.

— Перекладывание вины. Отметки: мать — единица, отец — нуль.

— Начинай. Кричи на меня. Объясни, чего я стою.

— Я человек с чувствами, Фрида.

— Пожалуйста.

Таккер неохотно приступает к упражнению по контролю эмоций, изображает недовольного бывшего мужа. Они продвигаются от первоначальной вспышки к спокойствию и состраданию.

Фрида убирает с лица и из голоса всякую враждебность. Сюзанна сказала, что Гарриет не должна испытывать чувства стыда. Воспитатели должны знать, что Гарриет придется пропускать какие-то дни из-за посещений социального работника и детского психолога. Фрида знает, что воспитатели будут начеку с Гарриет, как это полагается по отношению к ребенку, который подвергался насилию или унижениям. Сюзанна может рассказать об этом другим родителям, другим матерям. Этот вопрос, естественно, возникнет. Бывшая жена Гаста. Мать Гарриет. Где она?

Таккеру Фрида говорит:

— Я тебя слышу. Я хочу, чтобы ты знал: я ценю твою честность.

Мимо проходит миз Руссо. Вид у них уставший, измученный: пара с историей.

У Фриды слезы на глазах. Она пытается не смотреть на Эммануэль, но кукла замечает это.

Эммануэль забирается на колени Фриды, обнимает ее за шею.

— Мамочка, что с тобой? — говорит она.

Миз Руссо кладет руку на спинку стула Фриды.

— Вы не хотите мне сказать, что тут происходит на самом деле?

* * *

Психолог Фриды ищет подходящую метафору, чтобы передать состояние разума Фриды со всяким хламом внутри. Инструкторы сообщили, что она была рассеянной. Не могла правильно калибровать эмоции. Почему она не борется за чистоту ума и духа? Эта дружба с плохим отцом может только повредить ей.

Вечером в воскресенье школа устроит танцы по случаю окончания лета, чтобы поднять настроение перед последними месяцами занятий. После самоубийства Маргарет матерям потребовались дополнительные сеансы у психологов. За едой женщины в розовых халатах приглашали матерей отойти с ними в сторону и проводили спонтанную проверку настроения.

Отцов привезут автобусами в воскресенье.

— Я вам предлагаю держаться подальше от Таккера, — говорит психолог.

— Я вам уже говорила — мы просто друзья.

— Фрида, вы на грани возвращения в разговорный кружок. У меня сообщения от инструкторов о чрезмерных касаниях. О всякой шаловливой отсебятине на занятиях. Ваши инструкторы считают, что передавалась какая-то записка.

Фрида смотрит в камеру над головой психолога. Переводит взгляд себе на колени. Если бы записка была у них, они бы так и сказали. А если она у них, она переведет стрелки на Таккера. Вчера она сунула ему записку со своим номером телефона, словно они познакомились в нормальном мире. Он обещал запомнить номер и уничтожить записку.

— Он вас домогается, Фрида. Как вы сможете закончить в первой двойке в понедельник, если не в состоянии сосредоточиться?

— Я сосредотачиваюсь. Гарриет на следующей неделе начинает ходить в садик. Мне нужно поговорить с ней.

— Не уверена, что в этом есть смысл.

Психолог утверждает, что эти разговоры были разрушительными. Они и Гарриет, похоже, не идут на пользу. Гарриет опи́салась во время разговора, а это наводит на мысль, что общение с Фридой для нее стресс. Дела в классе шли у Фриды лучше, когда у нее не было воскресных звонков, которыми она забивала бы себе голову. Без звонков или этой опасной дружбы она сможет сосредоточиться. Таким образом, телефонные привилегии приостанавливаются до извещения.

— Не думайте, что кому-то из нас доставляет удовольствие вас наказывать, — говорит психолог.

* * *

Фрида хочет другой дом. Она забеременеет в этом новом доме. Теперь не будет никаких страхов, никаких рыданий — одна благодарность. Их дети вернутся к ним. Их дети простят их. Они с детьми будут жить в доме, куда свет проникает сбоку. Свет будет сверкать в окнах первого этажа так, как это бывает только в кино. Комнаты залиты светом. Она научится готовить на семью побольше, научится воспитывать мальчика, быть матерью мальчика, не рожденного ею, научится собирать им ланчи, провожать утром. Бывшая жена Таккера будет рада ее появлению в семье. Не будет никакой базы данных. Никто не будет спрашивать о пропавшем годе.

Она весь день строит дом. Воображает сад и качели, выходящую на задний двор террасу, на которой они выпивают по бокалу вина, уложив детей спать. В доме, куда свет проникает сбоку, она никогда не захочет быть одна. Там не будет скуки или злости. Не будет криков. Не будет негодования. Гарриет там будет счастлива.