– Цветок-то, может, и будет. А вот будут ли изумруды? – вздохнула Сычева, доставая из пачки новую сигарету.

Они снова уселись на травку и спинами привалились к контейнеру. Начал накрапывать мелкий дождик. Таня достала из сумки зонт, раскрыла его и пристроила над головой так, чтобы он прикрывал и подруг.

– Слышите, девки, а кто такой этот парень – Мурзилка?

– Это зверек такой сказочный, – объяснила ей Таня. – Что-то вроде Чебурашки, но без ушей. Кажется, он носит берет и шарфик.

– Нет, он больше на Покемона похож, – возразила Татьяна. – Только желтого цвета.

– Желтый Покемон, похожий на безухого Чебурашку, который ходит в берете и шарфике. Черт знает чем морочат головы детям! Вот я, девки, посещала в детстве детсад «Ромашку».

– А я «Дюймовочку», – улыбнулась Таня.

– А я «Кораблик», – засмеялась Татьяна.

– А я, девки, не представляю, как мы будем жить дальше, когда все это закончится. Вот достанем мы камни, спасем Пашку, Афанасьев вернется домой, бандюганы от нас отстанут – и что?! Конец нашей дружбе? Мы снова станем соперницами?! Что-то я не готова к такому повороту событий!

– И я не готова, – шепотом сказала Таня.

– И я не хочу быть вашей... соперницей, – призналась Татьяна. – Хотите честно? У меня никогда не было таких хороших, верных, бесстрашных и умных подруг.

– И у меня не было, вешалка! – Сычева вдруг всхлипнула и уткнулась Татьяне в плечо.

– А знаете, что, девочки?! – Афанасьева отбросила зонт и пересела так, что смогла обнять их обеих за плечи. – Ну их, мужиков этих! Ну и что, что мы любим одного человека! Давайте поклянемся, что всегда будем выше ревности, что обязательно будем встречаться, помогать друг другу и... и вместе праздновать Татьянин день!

– Идет! – Сычева отбросила сигарету и вскочила на ноги.

Девушка в белом халате семенила к мусорным бакам. В руках у нее был расписной керамический горшок с шапкой розовых кружевных цветов.

Девчонка сунула горшок Афанасьевой в руки, опасливо покосилась на садик и убежала.

Тани так резко склонились над азалией, что стукнулись лбами.

Изумрудов под зелеными стеблями не было.

* * *

– Не убегал я!!!

Для убедительности Глеб пару раз сильно ударился головой о стенку.

Сверху посыпалась штукатурка, а на лбу горячо запульсировала растущая шишка.

– Убегал, миленький! Убегал! – грустно сказала Луиза. – Вся деревня видела! Вся деревня ловила! – Она сидела на кровати, по-мужски сцепив руки в замок и свесив их между колен. Из одежды на ней был лишь малиновый лифчик и телесного цвета необъятных размеров трусы.

Лицо Луизы выражало крайнюю степень расстройства.

– Я... я тормоз не смог найти! Я же предупреждал, что водить не умею!!

Что теперь с ним будет, после побега, Глеб даже боялся представить.

– Не надо, миленький, дурочку из меня делать, – тяжело вздохнула Луиза и куда-то ушла.

«Сейчас вернется со скалкой», – в ужасе подумал Глеб. Почти теряя рассудок от страха, он присел на корточки и по-детски закрыл голову руками.

Она вернулась с наручниками.

Тяжелыми, ржавыми, отвратительными наручниками, напоминающими средневековые кандалы.

Афанасьев отпустил свою бедную голову и тихонько завыл на одной ноте.

– Ничего не поделаешь, миленький. – Луиза опять тяжело вздохнула. – Придется тебя пристегнуть.

Она взяла грубую, тяжелую табуретку, один наручник пристегнула к поперечной перекладине под сиденьем, а другой защелкнула на запястье Глеба. Ключ от наручников она засунула себе в лифчик.

Потом Луиза сделала вообще странную вещь. Принесла из кладовки связку пустых консервных банок и накрепко привязала ее к табуретке.

– Вот, – удовлетворенно сказала она. – Заниматься хозяйством тебе, конечно, будет тяжеловато одной рукой, но зато с этой конструкцией ты далеко не уйдешь. Я эти банки бычку своему, Ваське, на шею вешала. Он тоже к побегам был склонный. Ваську я съела, а банки остались.

Глеб поднялся с пола и, волоча за собой табуретку и громыхающую гирлянду, пересел на кровать.

– А спать как? – спросил он Луизу.

– А вот на бочок ляжешь, табуреточку рядом пристроишь, баночки разложишь, и спи себе на здоровье!

– Так тебе ж места не останется! – Глеб попытался усмехнуться, но усмешка не получилась, Афанасьев издал только странный, хрюкающий звук. Он лег на кровать и со страшным грохотом разместил на ней табуретку и банки.

– А я на полу лягу. Мне места много не надо, к удобствам я равнодушная, лишь бы ты, любимый, рядом был.

Она и правда, швырнула на пол одеяло, подушку, легла и через пять минут захрапела.

«Господи, спаси и сохрани!» – припомнились Афанасьеву слова из молитвы. Первый раз в жизни припомнились.

«Спаси и сохрани!»

Дай только силы выйти из этой передряги и он заживет по-другому. Как – он толком не знал, но по-другому. Не так, как жил раньше. Наверное, он будет совершать более обдуманные поступки. Наверное, он будет задумываться плохие это поступки, или хорошие. Кажется, он очень много грешил. Кажется, все, что сейчас происходит – не что иное, как наказание.

Сон пришел неожиданно, взял в плен, окутал сознание сладким туманом беспамятства.

Через пять минут он знал, как уйдет из этого дома со всеми своими банками, наручниками и табуретками.

План побега ему приснился.

* * *

– Наврала директриса, – упавшим голосом сказала Татьяна.

– Наврала. Прибрала она камушки-то, прежде чем цветок в садик отдать! – Сычева зашвырнула горшок в мусорный бак. – Она и азалию отдала затем, чтобы с нее были взятки гладки. Нет камней, а когда и куда пропали, фиг теперь разберешься.

– Нет! – Афанасьева потрясла над головой раскрытым зонтом. – Нет, нет и нет!!! Софья Рувимовна не могла обмануть! Она... я же сказала ей, что от этих камней зависит жизнь моего мужа! Не возьмет она на душу грех такой! Нет, девочки, это заведующая детсада догадалась, что камни драгоценные, и украла их!

Сычева вдруг сорвалась с места и побежала к садику.

– Куда?! – закричали ей вслед Татьяна и Афанасьева.

– В «Мурзилку»! К заведующей! – Сычева резко остановилась и обернулась. – Вы понимаете, что от этих чертовых изумрудов зависит наша жизнь, жизнь Глеба, Пашки, всех наших родных и близких?! Вы понимаете, что эти уроды не отстанут от нас, будут на куски всех по очереди резать! Это же не просто изумруды, а плата за оружие! То есть, или Лесков и его компания любыми путями получают эти камни, продают и на вырученные деньги поставляют пушки колумбийскому бандиту Пабло Санчесу, или ребята Санчеса Лескова и компанию ровняют с землей! Да тут попахивает войнушкой между такими группировками, что нас всех размажут и не заметят! И на ментов в этой игре рассчитывать нечего, это я вам как журналист со стажем говорю! Я удавлю эту заведующую, если она не отдаст изумруды! И потом... Я хочу, чтобы Афанасьев вернулся и ему ничего не грозило! Он наверняка в этой истории по уши, потому что камни были спрятаны в его столе, а в мобильном был забит телефон подпольного ювелира! Ты, Танька, я вижу, строишь планы на Флека, тебе, вешалка, до зуда в печенках нравится огромный Тарас. А я... у меня только Глеб и мне больше никто не нужен!