Однако она знала, что в конце концов ее допросят, хотя бы просто потому, что она с ним знакома.

Наступило следующее утро и прошло тихо. Атмосфера поместья оставалась опасно спокойной. Она вышла на прогулку только для того, чтобы ее видели, чтобы доказать, что она не таится и не прячется. До позднего вечера ее дверь была включена только однажды – но это был служащий-лепар, производящий обычную уборку. Он молча прибрал ее комнату и переменил материал гнездовья.

Новости о гибели генерала не появились в ежедневных средствах информации. Это было вполне понятно. Политику, вроде Косгрейва, ни к чему, чтобы стало известно, как находящаяся у него в гостях важная персона погибла в перестрелке прямо в одной из его резиденций. Никто не пришел разговаривать с ней. Насколько она понимала, она могла бы уехать в любое время. Именно это ей отчаянно хотелось сделать: броситься в ближайший космопорт и заказать проезд домой, а там снова углубиться в спокойствие жизни учебного заведения – и навсегда. Невероятно, необъяснимо, ее старый друг Страат-иен погиб. Посол Амплитура был мертв, и ненавидимого генерала Левона тоже не было в живых. Похоже было, что для нее навсегда останется тайной то, как они умерли. Ну что же. Она сделала, что могла. Пора было позаботиться о себе. Смерть Страат-иена не была напрасной. Амплитуру придется заменить Творящего-Ищущего кем-то, кто не так хорошо разбирается в психологии людей. Будучи, как всегда, осторожными, они, возможно, отложат попытки сделать людей своими союзниками до того момента, когда сочтут, что лучше поняли, что именно на Даккаре пошло не так. Что же до смерти генерала Левона, то она должна серьезно помешать росту реакционных сил на Даккаре. Следует полагать, что Ядро воспользуется этим полным, хотя и омраченным, успехом.

Она поняла, что эта сверхсекретная организация, важным членом которой когда-то был Страат-иен, тоже в конце концов захочет ее допросить. Она вздохнула про себя. Как она ни будет пытаться отрешиться от того, что произошло, ей не уничтожить того, что, по мнению других, она может знать. Внезапный ужас заставил встопорщиться ее спинные перья. А что если Амплитур тоже станет ее разыскивать? Простая подсказка одного из них – и она беспомощно расстанется со всеми своими тайнами. Она заставила себя успокоиться. У них нет причины расспрашивать ее. Она – известный ученый – вейс. Да, она изучает поведение людей, но этим же занимается и ряд других не-людей. Да, она знала одного из двух погибших людей, но ведь ей знакомы и многие другие люди. Что касается амплитура, никто не связывает ее близко с происшествием прошлого вечера. Амплитуры, конечно, проницательны, но они не обладают даром предвидения.

* * *

И все-таки она постарается уклониться от встречи с ними. На Махмахаре это будет довольно просто.

Она сожалела о потере друга. На протяжении многих лет Страат-иен стал именно другом. Он не мог избежать своей Человечности. Она прощала это ему, когда он был жив, и не могла не сделать этого теперь, когда его не стало. Его смерть потрясла ее почти так же, хотя и не совсем, как едучи бы это была смерть такого же, как она, вейса.

Но раскаяние не помешало ей принять необходимые меры к тому, чтобы покинуть Даккар на другой день. Если кто-то из соратников Страат-иена захочет задать ей вопросы, им придется пойти тем же путем, каким в свое время пошел он, отправиться в ее родной мир. Там она сможет организовать встречу с ними достаточно скрытно и надежно.

Она смогла приготовить свое гнездо, не прислушиваясь стукнет ли дверь. Ее уверенность продолжала оправдываться. Никто не потревожил ее и не поинтересовался ее приготовлениями к отъезду. Она долго не ложилась спать, просматривая сообщения местных средств массовой информации и погрузившись затем в беспорядочные записи, которые сделала перед несчастьем.

Она совершенно расслабилась к тому времени, как потушила свет в квартире, и поэтому погрузилась сразу же в глубокий восстанавливающий силы сон. В середине ночи ее резко и неожиданно вырвал из этого сна настоятельный звук дверного звонка.

– Уходите прочь! – какая-то мысль слабо билась на периферии ее сознания. – Я сплю.

Слова, которые донеслись до нее через дверь, не были произнесены на земном языке, но она их все-таки поняла. Она не владела гортанным языком своего ночного гостя так же свободно, как языком воинственных двуногих или языком Гивистама, но все-таки, даже спросонок сумела разобраться.

– Я говорю «Уходите прочь!»

– Пожалуйста, – умолял голос. – Мне очень важно поговорить с вами.

Если учесть расовую принадлежность невидимого собеседника, эти его снова были совершенно бессмысленны. Озадаченная, и поскольку она уже почти совсем проснулась, она встала из ночного гнезда и подошла к двери. Встроенный сканер подтвердил, к какому виду принадлежит говорящий, но не рассеял ее недоумения.

Сканер показал ей взволнованного лепара, одетого в простую мешковатую форму, которую они носят на работе. Его хвост лежал неподвижно на полу вестибюля, влажно поблескивая в свете ночных ламп. На его перепончатой с толстыми пальцами руке болтался ящик с инструментами.

– Чего вы хотите?

– Вчера во время больших боев были повреждены некоторые устройства, контролирующие среду. Мониторы только начинают включаться. Если ремонт не будет произведен очень быстро, ни у кого в этом здании не будет возможности приспособить к своим вкусам тепло, холод или влажность. Это будет очень неудобно. Я знаю, время сейчас позднее, но если вы меня впустите, я смогу починить свободную линию в вашей комнате, которая позволит вам обеспечить себе комфортные условия, пока мы не заменим поврежденные элементы.

Она прислонилась к двери, неуверенная, стоит ли просыпаться окончательно или вернуться в гнездо.

– У меня здесь с условиями все в порядке. Идите и поработайте в чьей-нибудь еще комнате.

– Пожалуйста, – лицо лепара на сканере стало еще более печальным; плоское, с широким ртом, оно застыло в выражении плачевного идиотизма. – Мне приказано сделать обходные линии в каждой комнате. Если я этого не сделаю, то не могу уйти с работы. Я должен оставаться, пока меня каждый не впустит к себе, даже если придется ждать до рассвета. И в моем трудовом листке это будет отмечено, как некомплектность, а это означает, что мне не дадут спать и я буду…

– Достаточно! Не ной. Это не пристало разумному существу.

Она раздраженно распечатала вход и активировала внутреннее освещение комнаты.

Громоздкий самец-амфибия втащился внутрь, она позволила двери автоматически закрыться за ним. Молча он повернулся к скрытому пульту управления, расположенному на той же стене, что и дверь. Открыв свой ящик с инструментами, ее незваный гость начал осматривать его содержимое, как бы отыскивая какой-то определенный инструмент.

– Мне очень жаль, что я побеспокоил вас так поздно ночью, – пробухтел он.

– Неважно. Я уже проснулась.

Она была не одета и не накрашена, но при лепаре и не надо было быть другой, так как для него она выглядела просто толстой нелетающей птицей. Вид ее тела вызвал в нем те же чувства, что и содержание абстрактной скульптуры.