— Это невозможно, полковник. Как говорится, ты мне кое-что должен, — он потрогал ухо. — И я тебе тоже — мисс Монтерро.

— Хорошо, — неохотно кивнул Шон. — Выкладывай.

— Для выполнения моего плана требуется опытный белый офицер, понимающий чернокожих воинов и говорящий на их языке.

— И ты, конечно, не согласен с теорией старого генерала фон Леттова о том, что лучшие партизаны в мире — чернокожие солдаты под командованием белых офицеров. Какого черта ты сам не хочешь осуществить свой план?

— Мне известны собственные недостатки, — ответил Чайна. — Я скорее администратор, чем воин. Кроме того, как я уже объяснил, мне нужен белый. — Он поднял руку, не давая Шону перебивать. — Для начала будешь работать с маленькой группой — десять человек.

— Мой шанганский эскорт, — опередил его Шон. — Так вот почему ты отправил нас на эту небольшую увеселительную прогулку.

— Соображаешь, полковник. Да, ты, кажется, за несколько дней завоевал их уважение и, осмелюсь сказать, доверие. Думаю, они последуют за тобой на самое опасное задание.

— Мне недостаточно десяти шанганов. Я бы хотел взять с собой еще двоих.

— Конечно, твои матабелы, — с готовностью согласился Чайна. — На них я, безусловно, рассчитывал.

Наконец-то появилась долгожданная возможность разузнать о Джобе и Дедане.

— С ними все в порядке? — спросил Шон.

— В полном порядке, уверяю тебя.

— Пока не поговорю с ними, не стану даже обсуждать дальнейшие действия, — отрезал Шон, и глаза Чайны сузились.

— Я умоляю тебя не занимать такую позицию, полковник. Иначе наши отношения могут стать сложными и неприятными.

— Знаю, — упрямо повторил Шон. — И все-таки хочу поговорить со своими людьми.

Генерал Чайна взглянул на часы, театрально вздохнув.

— Очень хорошо. — Он снова взял телефонную трубку и произнес в нее несколько слов, посмотрев на Шона. — Можешь сказать им, что они будут работать с тобой. Это отличный шанс получить свободу при условии сотрудничества со мной. Конечно, это предложение касается и достигшей брачного возраста мисс Монтерро.

— Ты очень щедр, — с иронией ответил Шон.

— Подожди, не думай, что я торгуюсь. Ты еще не выслушал все условия. — Чайна повернулся к лейтенанту, появившемуся по его вызову, и по-шангански приказал: — Отведи этого человека к двум матабельским пленникам. Ты можешь позволить им поговорить… — он снова посмотрел на часы, — …десять минут. Затем приведи его обратно.

Три охранника провели Шона подземными коридорами сначала вниз, потом наверх, где в глаза ему ударил ослепительный солнечный свет.

Тюремный барак представлял собой отдельно стоящую грязную хижину с соломенной крышей, окруженную частоколом из столбов и колючей проволоки, прикрытую камуфляжной сеткой. Тюремщик открыл ворота, и Шон направился к дверям хижины.

В центре над открытым очагом был установлен закопченный котел. Единственной мебелью были два тонких тростниковых матраса по обе стороны от него. Дедан спал на одном из них, а Джоб, скрестив ноги, сидел на другом и смотрел на тлеющие угли.

— Я вижу тебя, старый друг, — тихо приветствовал Шон товарища по-синдебельски, и Джоб медленно поднялся на ноги, а его губы столь же медленно растянулись в улыбке.

— Я тоже вижу тебя, — ответил он.

Они, засмеявшись, обнялись, похлопывая друг друга по спине. Дедан вскочил, радостно ухмыляясь, и, схватив Шона за руку, крепко пожал ее.

— Что так задержало тебя, Шон? — спросил Джоб. — Ты нашел Тукутелу? Где американец? Как им удалось тебя поймать?

— Я все расскажу позже, — прервал его Шон. — Сейчас поговорим о более важных вещах. Ты разговаривал с Чайной? Узнал в нем того, кого мы поймали в Инхлозане?

— Да, это тот, с ухом. У нас есть шанс, Шон?

— Не могу утверждать, но он намекает на какую-то сделку.

— Какую еще… — Джоб неожиданно замолчал, и они повернулись к дверям хижины. Снаружи донеслись пронзительные сигналы тревоги и дикие крики.

— Что происходит? — спросил Шон, шагнув к дверям. Ворота все еще были широко открыты, но охранники бросились врассыпную, на ходу отстегивая оружие и вглядываясь в небо. Лейтенант на бегу пронзительно свистел.

— Воздушная тревога, — сказал Джоб, выглядывая из-за плеча Шона. — Вертолеты ФРЕЛИМО. Два дня назад здесь был один из них.

Теперь и Шон услышал далекий и слабый шум моторов, который быстро становился оглушительным и пронзительным.

— Джоб! — Шон вцепился в его руку. — Ты знаешь, где они держат Клодию?

— Там, — Джоб указал в проход. — За оградой, похожей на нашу.

— Далеко?

— Метрах в пятистах.

— Ворота открыты, охраны нет. Мы можем убежать.

— Мы в центре лагеря. И ты забыл про вертолеты! — запротестовал Джоб. — Куда мы можем пойти?

— Идем, не спорь.

Шон побежал через ворота ограды. Джоб и Дедан не отставали от него.

— Куда? — проворчал Шон.

— Туда, вон за те деревья.

Они бежали бок о бок. Лагерь был почти пуст, так как люди попрятались в блиндажах и бункерах, но Шон видел солдат, устанавливавших переносные зенитные орудия. Они пробежали мимо отряда, вооруженного реактивными противотанковыми гранатометами РПГ, направлявшегося к ближайшему холму, — с высоты им было бы легче поразить цель. Однако РПГ не был снабжен инфракрасным сканером и не предназначался для стрельбы по воздушным целям. Солдаты стремились поскорее занять свои позиции; поэтому никто из них не обратил внимания на белую кожу Шона. В звук приближающихся моторов ворвался треск и грохот наземного огня.

Шон не смотрел по сторонам, видя только сверкание колючей проволоки впереди. Женская тюрьма также была хорошо замаскирована камуфляжной сеткой и казалась совершенно пустой.

— Клодия! — закричал он, добравшись до забора и сжав решетку. — Где ты?

— Здесь, Шон, здесь! — отозвалась она.

За проволочной оградой стояли две хижины. Окон в них не было, двери были заперты. Голос Клодии доносился из ближайшей постройки и теперь почти тонул в вое турбин и реве наземного огня.

— Прикройте меня, — приказал Шон, отойдя назад. Он прикинул, что забор около семи футов высотой. Джоб и Дедан побежали вперед и, взявшись за руки, встали перед оградой.

Шон разбежался и вскочил прямо на скрещенные для него руки. Они подбросили его вверх, и он легко перемахнул через проволоку, перекувыркнувшись в воздухе и приземлившись на ноги так, как это делают парашютисты.

— Отойди от двери! — закричал он Клодии и, разбежавшись, всем телом обрушился на грубую дверную панель.

Дверь была слишком прочной и тяжелой, чтобы разбиться под ударом его плеча, но петли выскочили из стены в облаке пыли и летящих кусков сухой штукатурки.