консулом, а затем и императорским легатом в крупной провинции. Ему с трудом удалось убедить их, что он не получил никакой частной информации относительно границ поселений в Парфии и условий, предложенных вождям квадов[258]. При императорском дворе все выражения лица императора и его настроение изучались не менее тщательно, чем погодные признаки: «Хмурился ли он или выглядел довольным, когда упоминали о том и об этом?», «Подставил ли он свою щеку для поцелуя такому-то экс-консулу?», «Пригласил ли он руководителей делегации из провинции Азия на ужин?», «Потупил ли он мрачно свой взгляд, когда ему сказали, что дело N. завтра будет рассматриваться в сенате?». Нет ничего удивительного в том, что императоры-тираны легко позволяли убедить себя в том, что они боги, спустившиеся на землю, но порой и добрым монархам приходилось упорно бороться с тем, чтобы их не обожествляли при жизни!

Адриан пока еще не возвратился в Рим, так что его «друзья первого класса», как и «второго», возможно, были даже рады, что им пока не приходилось играть роль клиентов по отношению к нему. Ведь если дни кровавой тирании, похоже, и миновали, то судьба бедняги Юалия вполне могла постигнуть любого из них[259]. Но хотя просторный зал для аудиенций пока пустовал – в него заглядывают только любопытные зеваки, – на Палатин все же пришло много посетителей, чтобы решить деловые вопросы с имперскими министрами или побывать в огромных конторах префекта города (praefectus Urbi), который, по существу, является мэром Рима.

Городское правительство Рима: префект города. Самым большим грехом почившей Республики было то, что она позволила Риму расти до тех пор, пока он не стал громадной столицей государства, но не снабдила его приличными полицейскими силами, пожарной службой или другими эффективными средствами для обеспечения закона, порядка и общественной безопасности. Прежние aedils были людьми, перегруженными своими обязанностями, с нечеткими полномочиями, небольшим числом подчиненных и значительными политическими интересами. В дни Цицерона серьезные пожары, крупные уличные беспорядки и страшные преступления происходили почти ежедневно. С целью самозащиты многие известные люди были вынуждены вооружать своих рабов и использовать их как охранников, а то и нанимать для этого группы вооруженных гладиаторов. Август покончил со всем этим. Благодаря ему Рим обзавелся профессиональной полицией и стал одним из самых хорошо охраняемых городов в мире.

Прежние эдилы[260] значительно пополнили и в значительной степени заменили корпус государственных служащих, которых назначал и сменял лично император. Они подчинялись его «светлости» префекту города. На должность префекта назначался всегда сенатор, который в прошлом был консулом, часто с опытом управления крупной провинцией. Подобное назначение всегда являлось высшей гражданской почестью со стороны цезаря – обычно ее жаловали одному из честных и опытных ветеранов-аристократов. Также префект должен был иметь военный опыт, поскольку он являлся и офицером. Под его командованием состояла «городская когорта» – постоянный вооруженный гарнизон Рима, четыре когорты особо надежных войск, по тысяче человек в каждой, всегда готовых оказать помощь обычной полиции в подавлении уличных беспорядков.

Префект города нес ответственность за сохранение общего порядка в столице, обязан был не только карать зло, но и предпринимать меры по его предотвращению, то есть раскрывать незаконные общества и сборища, такие как собиравшиеся в катакомбах «разогнанные» христиане. Вместе с другими магистратами он также принимал меры для снижения цен на продовольствие. В дополнение ко всему он еще являлся верховным судьей по всем случаям происходивших в окрестностях Рима восстаний, если только они не подлежали юрисдикции других судов. Кроме того, префект и его заместители рассматривали случаи ростовщичества под неумеренные проценты, злоупотребления правами опекунов, неповиновения детей родительской воле и неуважения, выказывавшегося вольноотпущенниками своим патронам, а также все серьезные уголовные правонарушения. Менее значительные нарушения были в компетенции префекта стражи.

Муниципальные руководители и смотрители (curatores). Выполнять свои функции префекту города помогали несколько высших руководителей и смотрителей из числа сенаторов, имевших статус преторианцев. Два «смотрителя общественных работ», как следует из названия их должностей, были обязаны наблюдать за муниципальными строениями и особенно за храмами, а также за находившимся в них значительными пожертвованиями и вкладами. Префект по снабжению зерном (praefectus annonae) – это магистрат, которого ввиду важности выполняемых им функций выбирали на тех условиях, что и префекта города.

Помимо сети агентов, занимавшихся сбором зерна в провинциях, особого заместителя в Остии, «официального замерщика веса зерна», «хранителей хлебных амбаров» (horrearii) и большого числа чиновников и грузчиков, все городские булочники также находились под контролем praefectus annonae. Он также председательствовал при судебных разборах всех случаев уголовных и гражданских дел, в которых фигурировали поставки продовольствия в Рим. Что касается Тибра, то он так часто размывал дамбы и затапливал нижний город, что пришлось учредить особую комиссию из пяти сенаторов («смотрители Тибра, речных дамб и канализации»), которая постоянно инспектировала сточные канавы и городскую канализационную систему.

Превосходное водоснабжение Рима. Имелась в городе и особая комиссия, главная задача которой была отражена в ее названии – «Смотрители водоснабжения». В нее входили старший смотритель и два его помощника, а поскольку порученная им задача требовала профессиональных знаний на уровне экспертов, то и набирались они не из сенаторов, а из императорских вольноотпущенников или всадников. Их работа – ни в коем случае не синекура. Римляне по праву гордились великолепным водоснабжением имперской столицы. Еще во времена Августа географ Страбон[261] упрекал своих соотечественников – греков в том, что хотя они по праву были высокого мнения о достижениях своих городов в области изящных искусств, но Рим полностью превзошел их по системе водоснабжения, мощению улиц и функционированию городской канализации. Говоря о последней, он с восхищением отмечал, что она «проходит под городом сквозь арки, вытесанные из камня, и столь велика, что в некоторых частях по ней могла бы проехать телега с сеном!»

В годы правления Адриана акведуки, доставлявшие воду в город, стали поистине совершенными. К сожалению, у нас нет времени, чтобы отправиться в Кампанью или к более далеким холмам и понаблюдать, как лишь под влиянием земного тяготения и без всяких насосных станций «обильные водные потоки преодолевают значительные расстояния, несмотря на многочисленные препятствия вроде гор, низин или протяженных понижений местности, порой скрываясь в широких подземных туннелях, а затем продолжая свой путь над поверхностью почвы, поддерживаемые рядами высоких арок, остатки которых [по прошествии лет] все еще можно видеть на равнинах Кампаньи» [Ланчиани[262] ].

В античные времена было трудно изготавливать очень длинные железные трубы, способные выдерживать довольно высокое давление воды на значительных расстояниях; по этой причине римские инженеры