Его замысел почти удался, но «почти», к сожалению, не означает «полностью». Лжестражник уже почти добрался до окружавшего дом рва, уже почти приблизился к месту, на котором раньше стояли палатки инквизиции, как за спиной у него грянул первый залп. Не тратя времени на окрики и предупредительные выстрелы, противник открыл по нему огонь, и, в отличие от живых солдат, фантомные вояки стреляли на удивление метко. В спину барона вонзились несколько дюжин разъяренных ос. Барон почувствовал, как пули разрывают в клочья недостаточно толстую сталь кирасы, дырявят ее, как решето, и вонзаются в мгновенно пронзенную болью спину. Сила множества толчков слилась в один мощный удар и сбила моррона с ног. Пролетев пару шагов вперед, Штелер упал в грязь, но, превозмогая боль, приложил все усилия, чтобы подняться и поспешить укрыться за спасительной дверью. Следовало поторопиться. Время шло, время работало против него, и, пока он боролся с пронизывающей все тело болью, враги перезаряжали мушкеты.

Изгибаясь и извиваясь всем телом, барон все же заставил ноющие от боли и произвольно сокращающиеся мышцы работать. Кое-как он успел доковылять до рва и рухнуть в мутную, застоявшуюся воду, перед тем как грянул второй залп. До цели пробежки было еще далеко, и Штелер не знал, удастся ли ему преодолеть остаток пути и не потерять сознание. Но тут дом, его родной дом пришел моррону на помощь. До этого момента мерно мерцавшая слизь на стенах вдруг ожила, задвигалась, и из нее повалил туман, огромные клубы тумана, всего за несколько секунд достигшие рва, в котором отлеживался раненый моррон. Видимо, затворник действительно являлся союзником и поспешил прийти на помощь пробиравшемуся к нему бойцу-одиночке.

Третий залп сотни, а то и двух сотен мушкетов сотряс воздух, но солдаты-фантомы стреляли наугад, так что, когда Штелер вылез изо рва и побежал к едва различимым очертаниям видневшейся вдалеке двери, в его спину вонзилось гораздо меньше свинца. Последние метры пробежки были нелегкими. Измученное тело отказывалось слушаться и постоянно пыталось сложиться на бегу пополам. Но все же моррон достиг заветной двери и уже собирался ударить по ней кулаком, подавая знак, чтобы затворник, прикрывший его марш-бросок под пулями, впустил его внутрь, как дверные створки вдруг сами собой распахнулись, неведомая сила подняла моррона над землей и буквально впихнула внутрь дома. Весьма обрадованный таким поворотом событий барон еще не успел упасть на пол, как дверь за его спиной захлопнулась и вокруг воцарилась невероятная тишина.

Далеко не всем, даже из тех счастливчиков, кто видит вещие сны, удается сначала узреть море из сотен живых фантомов, а затем, только выплыв из него, тут же попасть в призрачное царство грез наяву, туда, где сны сливаются с явью и творения чар неотличимы от обычных реалий мира. Штелеру повезло, он узрел то, что не было дано видеть другим, но только почему-то барон был не особо обрадован выпавшей на его долю честью. Единственное, о чем он мечтал, оказавшись в собственном доме, так это просто не сойти с ума, сохранить четкость восприятия и трезвость рассудка хотя бы до той поры, пока все не закончится, пока он не погибнет или пока не выполнит возложенную на него собратьями по клану задачу. Хотя, впрочем, моррон не сомневался в своей бесполезности и беспомощности, он по-прежнему считал себя никчемным балластом в жестокой войне, ведомой диковинными методами шайкой ученых-симбиотов и одиночкой-гиндалом. Сойтись в бою с живыми противниками, пусть даже несколькими, – одно, а противостоять силам, которые выше твоего понимания, – совсем иное. Аугуст искренне недоумевал, как же он сможет помочь затворнику-чернокнижнику, но более его в данный момент поражало то, что творилось вокруг, буквально у него перед глазами.

Наружных стен у дома не было, точнее, они имелись, но были совсем прозрачные, так что находившийся в холле дома барон видел все происходящее снаружи до мельчайших подробностей и чувствовал себя малюсенькой рыбкой в огромном стеклянном аквариуме, только с точностью до наоборот. Он видел и солдат, и их командиров, а вот глазам военных, точнее, фантомов в армейской форме, представала лишь черная слизь, покрывавшая стены дома.

Граф Норвес, герцог Вендерфортский, Гербранд, а может, и иное лицо, командовавшее операцией, отдал приказ о начале штурма. Барон видел, как снаружи взвивались клубы дыма над батареями полевых орудий и как извергали в небесную высь огромные камни могучие катапульты. Снаряды, ядра и рой пуль, выпущенных залпом из сотни-другой мушкетов, неслись к единственной цели и точно попадали в стены дома, но не причиняли ему вреда, лишь сбивали с поверхности комки слизи и, потеряв силу, отлетали назад, обильно покрывая собою огромное пространство мертвой земли, бывшее когда-то давно прекрасным садом. Снаружи перемешались между собой грохот, вой и рев. Если бы Аугуст находился по другую сторону двери, то у него уже давно полопались бы барабанные перепонки. Однако внутри дома царила поражающая тишина, лишь изредка прерываемая тихим скрипом половиц, лязгом раскачивающихся цепей, на которых висели люстры, и негромким завыванием сквозняка, вальяжно разгуливающего среди запыленных комнат, в которые уже давно не ступала нога человека.

Моррон не только не слышал грохота идущего полным ходом массированного обстрела, но и совсем не чувствовал тряски, даже когда ядра, пули и картечь врезались в стену дома в непосредственной близости от того места, где он стоял. К этому небывалому зрелищу и ощущениям нужно было сначала привыкнуть, и у барона ушло более десяти минут, прежде чем он освоился в странном месте, куда попал. Лишь затем, немного свыкнувшись с невероятными реалиями, Аугуст уделил внимание убранству дома и тому, что творилось внутри.

В последний раз Штелер посетил отеческий кров всего несколько дней назад, но с тех пор все внутри разительно изменилось, как будто прошло более сотни лет. Стены облуплены, с осыпающейся штукатуркой, а местами и с дырами в кладке. Доски дверей, столики, стулья и лестничные перила растрескались, к тому же с них слезли последние остатки лака и краски. Гобелены изъела коварная моль, шторы на окнах выцвели и протерлись до дыр. В лестнице на второй этаж отсутствовала большая часть ступенек. Повсюду висела паутина и лежала пыль, а по всему холлу медленно летали маленькие частицы какого-то серого вещества, весьма напоминающего золу после пожарища, но только не оседающую на пепелище, а парящую в воздухе и перемещающуюся лишь строго в горизонтальном направлении. Даже воздух внутри дома казался каким-то особенным… живым. Он то уплотнялся, и из него проступали причудливые формы диковинных зверей и непонятных предметов, то, наоборот, становился разреженным, так что видимость заметно улучшалась, но зато становилось почти невозможно дышать. Все вокруг, кроме разве что самого моррона и стен, находилось в постоянном движении, и это, мягко говоря, весьма тлетворно влияло на рассудок.

– Ну, чего застыл в дверях? Ждешь, пока я за тобой лакея пришлю? – прозвучал откуда-то сверху и в то же время со всех сторон насмешливый голос, на этот раз походивший на давно не слышанный, но незабытый голос отца барона. – Поднимайся в зал, я тебя жду. Надеюсь, помнишь, где он находится?