Старшины просили главнокомандующего дать им время для обсуждения предложенных условий, ибо по традиции, уходящей в века, они не могут и шага ступить без согласия всего общества. Ермолов согласился, но для гарантии от каждого аула оставил у себя аманатов (заложников) из числа самых авторитетных людей.

Противники вхождения Чечни в состав империи сумели убедить большую часть населения горной страны, что русские пришли только для наказания тех, кто участвовал в грабительских набегах на их приграничные казачьи станицы, и не приступают к акции возмездия только потому, что опасаются вступать летом в непроходимые леса. А слухи о строительстве крепости на берегу Сунжи — всего лишь вымысел: пройдет немного времени и войска неверных вернуться на Линию.

Третью неделю шли холодные проливные дожди. Солдаты никак не могли приступить к заготовке леса и материалов, необходимых для закладки крепости. И все-таки утром 10 июня 1818 года, после торжественного молебна, крепость Грозная была заложена. Леса на пушечный выстрел от неё были вырублены.

Ошеломив чеченцев закладкой крепости, Ермолов обязал селения, от которых держал у себя заложников, доставлять лес на стройку. Аулы же, расположенные за Ханкальским ущельем, наотрез отказались выполнять эти требования и стали готовиться к сопротивлению, строить укрепления, на дорогах выставлять пикеты и караулы, обстреливать русский лагерь. Малочисленность отряда вынуждала командующего перегружать солдат. Нередко после рабочей смены они без отдыха отправлялись в конвой или в караул.

Ермолов ещё раз запросил подкреплений. Император Александр Павлович уважил просьбу наместника. Он приказал разделить грузинскую пионерную роту на две части, довести каждую часть до комплекта и одну из них отправить в Чечню. Она, конечно, не могла решить всех проблем Алексея Петровича, но положение его облегчила.

Строительство крепости Грозной было завершено в середине октября 1818 года. Значительно позднее здесь был возведён памятник основателю города, который через столетие стал столицей автономной республики. Правда, его пришлось обнести стеной, чтобы не взорвали каменное изваяние генерала неблагодарные горцы, которых он загнал еще выше в горы.

Крепость Грозную главнокомандующий приказал связать рядом укреплений с Владикавказом, стоявшим у входа в горы на страже Военно-Грузинской дороги.

Перенесение Линии с Терека на Сунжу лишило чеченцев части равнинных земель, правда, заселенных ими совсем недавно с разрешения русских. Тем не менее начинают складываться предпосылки для массовых выступлений горцев, сначала чеченцев, а затем народов Дагестана и Северо-Западного Кавказа, что в конечном счете вылилось в продолжительную Кавказскую войну, начало которой многие историки связывают с правлением Ермолова и замыслом строительства крепости Грозной. Но, право же, не слишком ли прямолинейно? Он не первый и не последний посягал на свободу и независимость горцев. И до него здесь действовали не менее инициативные генералы. Пример тому — деятельность князя Цицианова.

* * *

Хронологические рамки Кавказской войны, принятые нашей наукой (1817—1864), недостаточно обоснованны. На мой взгляд, начало ее правильнее было бы отнести к 1764 году, когда завершилось строительство и заселение Моздока, положившего, по выражению известного историка Василия Алексеевича Потто, «краеугольный камень завоеванию Кавказа». Окончилась же она в 1864 году, когда пал последний опорный пункт сопротивления горцев русской колонизации — Кбаада.

Здесь уместно еще раз сослаться на В.А. Потто, считавшего основание Моздока «началом той великой программы, на выполнение которой потребовалось целое столетие и миллионы материальных жертв и нравственных усилий».

Раньше других угрозу стеснения своей свободы почувствовали кабардинские владельцы, подвластные люди которых бежали от гнета и укрывались в крепости. В 1764 году они предприняли попытку разрешить назревающий конфликт, связанный со строительством Моздока, путем переговоров с русской императрицей и, когда она не увенчалась успехом, призвали народ к оружию. Началась Столетняя Кавказская война. Одним из ее этапов было время сурового управления Кавказом генерала Ермолова.

* * *

То, что мы ныне называем национально-освободительной борьбой народов Северного Кавказа, Ермолов считал беспорядками. Вскоре после вступления в должность Алексей Петрович писал Петру Ивановичу Меллер-Закомельскому, в то время инспектору всей артиллерии:

«Я терпеть не могу беспорядков, а паче не люблю, что… здешние горские народы противятся власти государя».

Не смирив горцев Северного Кавказа, Россия не могла считать свои позиции прочными и в Закавказье, ибо Турция и Персия не отказались от мысли взять реванш после недавних поражений, закрепленных мирными договорами в Бухаресте и Гюлистане. Для продвижения империи на Восток наместник считал возможным использовать все средства. За горцами он признавал только одно право — повиноваться. В противном случае грозил «истреблением ужасным». И слово сдерживал: предавал огню целые селения, а их жителей вырубал, как лес, не исключая стариков, женщин и детей.

Набеги на русские поселения с целью грабежа в первое время заметно сократились и, как правило, заканчивались полным истреблением налетчиков. Многие чеченцы вместе с семьями перешли на нелегальное положение, укрывшись в лесной глухомани. Их поддерживали те из них, кто притворно заявил о своей лояльности к русским и жил с разрешения главнокомандующего между Тереком и Сунжею. Поездки по Военно-Грузинской дороге с каждым днем становились все опаснее и могли осуществляться не иначе как с большим конвоем, при котором всегда находилось несколько пушек.

— Мне не нужны мирные мошенники, — говорил Алексей Петрович. — В посредниках я не нуждаюсь…Достаточно, что я знаю, что имею дело со злодеями. Пленных и беглых солдат немедленно вернуть, или мщение будет ужасным!

Отныне Ермолов держал при себе аманатов, которые периодически меняли друг друга. Такая вот ротация по-ермоловски…

— Живите смирно, — наставлял Ермолов, — не делайте воровства, грабежей и смертоубийств; занимайтесь хлебопашеством и скотоводством, и вы будете спокойны, богаты и счастливы; в противном случае, за всякое буйство, за всякое воровство, грабеж и смертоубийство аманаты ваши будут отвечать головой.

Таким образом, Алексей Петрович избавил чеченцев от посредников, которые обходились им весьма недешево. Но те, лишившись немалых доходов, настраивали своих соплеменников против русских, распускали самые нелепые слухи:

— Неверные призывают нас спокойно работать, чтобы потом завладеть нашим имуществом, а самих нас изгнать в горы.

Как ни старался Ермолов убедить чеченцев в том, что русские не заинтересованы в их разорении, как ни призывал их спокойно заниматься сельским хозяйством, гарантируя им неприкосновенность личности и имущества, не верили. Видя, что на их земле строится новая укрепленная линия, они объединялись в отряды, бежали в горы, нападали на русские селения, казачьи станицы и солдатские лагеря и молниеносно исчезали. Алексей Петрович, не находя понимания, нервничал: