— Мы вернемся утром. — Нелл подошла к кровати и поцеловала Лулу в лоб. — Я люблю тебя.

— Не разводи сырость. Подумаешь, несколько ушибов.

— А жаль, — хрипловато сказала Рипли, подойдя с другой стороны, и тоже поцеловала Лулу в щеку. — Потому что я тоже люблю тебя, хотя ты маленькая и некрасивая.

Лулу слабо хихикнула, вынула руку из ладони Майи и помахала им.

— Чешите отсюда, болтушки.

Когда они ушли, Лулу заерзала на кровати.

— Больно? — спросила Майя.

— Никак не найду удобную позу.

— Сейчас. — Майя встала, провела пальцами по лицу Лулу и ее загипсованной руке, погладила их и что-то пробормотала. Лулу протяжно вздохнула.

— Это лучше лекарств. Паришь в воздухе. Возвращаются старые воспоминания.

Майя с облегчением села.

— Поспи, Лу.

— Ладно. А ты поезжай домой. Нечего сидеть здесь и слушать мой храп.

— Уеду, когда ты уснешь.

Лулу уснула, но Майя продолжала нести вахту. Эта вахта длилась до самого утра. Пока Лулу не проснулась.

— Не следовало приезжать так рано.

— Заку нужно пригнать патрульную машину. — Нелл помогала Майе накрывать на стол и восхищалась красивым старинным фарфором. — В это время года его могут вызвать в любой момент. А я хотела повидать Лулу.

— Заставить ее провести пару дней в спальне для гостей удалось только с помощью уговоров и угроз. Можно подумать, что ее тут держат в тюрьме.

— Лулу любит свой дом, — сказала Нелл.

— Она вернется туда, когда окрепнет.

Нелл погладила Майю по голове.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Долгая ночная вахта позволила ей собраться с мыслями. И составить план.

— Я решила приехать пораньше, чтобы помочь тебе. Но теперь вижу, что этого не требуется.

Нелл обвела глазами столовую. Цветы и свечи уже стояли на своих местах. В открытые окна врывались лучи летнего солнца.

— Можешь проверить, как жарится фрикасе. — Майя обняла Нелл за плечи и повела ее на кухню. Этот дружеский жест стер остатки возникшего между ними напряжения.

— Судя по запаху, все замечательно. — Пока Нелл снимала крышку, Майя налила два стакана чая со льдом. — Просто идеально.

— Все, кроме погоды. — Не находя себе места, Майя подошла к задней двери, отодвинула экран и сделала глубокий вдох. — На закате пойдет дождь. А жаль. Мы не сможем выпить кофе в саду. За последние три дня мои ипомеи вымахали на целый фут. Дождь может повредить цветки…

Она повернулась и увидела взгляд Нелл.

— Что?

— Майя… Скажи, что тебя тревожит. Я не могу видеть тебя такой грустной.

— Серьезно? Я вовсе не грустная. — Она вышла наружу и посмотрела на небо. — Лично я предпочла бы не дождь, а грозу. Этим летом гроз почти не было. Складывается впечатление, что они накапливают силы и ждут подходящего момента. Мне хочется стоять на скалах и следить за молниями.

Она положила ладонь на руку Нелл.

— Я не грустная. Просто неспокойная. То, что случилось с Лулу, потрясло меня до глубины души. Что-то внутри меня ждет и понемногу накаляется. Я знаю, что должна делать. И сделаю, хотя не вижу того, что приближается. Очень обидно знать, но не видеть этого.

— Может быть, ты не туда смотришь… Майя, я знаю, что происходит между тобой и Сэмом. Чувствую это даже на расстоянии в десять футов. Когда я влюбилась в Зака и не знала, что делать, ты мне помогла. Я хотела бы сделать то же самое для тебя.

— Ты сильно влияешь на меня.

— До какого-то момента. А потом ты переступаешь черту и уходишь в себя. После возвращения Сэма но стало происходить чаще.

— Это значит, что он нарушает мое равновесие.

— Ты любишь его?

— Часть моей души любила его с самого рождения. Но я с этим покончила. У меня не было выбора.

— И в этом вся беда, не так ли? Ты не знаешь, открыть ли ему душу или продолжать держать ее закрытой.

— Однажды я сделала ошибку, и он ушел. Я не могу позволить себе повторить эту ошибку. Даже если он останется на острове.

— Ты не веришь, что он останется.

— Дело не в вере, а в учете всех возможностей. Допустим, я снова открою ему душу. Что случится, если он уедет? Я не могу так рисковать. Речь идет не только обо мне, но обо всех нас. Сама знаешь, любовь — дело непростое. Это не цветок, который можно сорвать, повинуясь капризу.

— Да, любовь — дело непростое. По-твоему, можно управлять ею, придавать ей нужную форму и направление? Если ты считаешь, что должна делать это, то ошибаешься.

— Я больше не хочу любить его. — Ее голос, всегда такой ровный и уверенный, дрогнул. — Не хочу. Я покончила с мечтами. И не желаю, чтобы они возвращались. Потому что боюсь расстаться с ними еще раз.

Нелл молча обняла Майю и привлекла ее к себе.

— Я — уже не та девочка, которая от любви теряла голову и рассудок.

— И он тоже. Теперь имеют значение только те чувства, которые ты испытываешь в данный момент.

— Мои чувства обострены не хуже, чем мое внутреннее зрение. Я сделаю все, что потребуется. — Майя вздохнула. — Я не привыкла плакаться людям в жилетку.

— И зря. Иногда это единственное, что помогает справиться с трудностями.

— Может быть, ты и права. — Майя закрыла глаза, представив себе Нелл и развивавшуюся в ней жизнь. — Я вижу тебя, сестренка, — пробормотала она. — Вижу, как ты сидишь в старой деревянной качалке. В комнате горят свечи. Ты держишь на руках младенца с волосами мягкими, как пух, и яркими, как солнечный свет. Когда я вижу это, во мне воскресают надежда и смелость.

Она обернулась и поцеловала Нелл в лоб.

— Твой ребенок будет в безопасности. Это я знаю. — И тут хлопнула входная дверь.

— Наверняка Рипли, — улыбнулась Майя. — Только она не удосуживается стучать и не противится соблазну хлопнуть дверью… Я отнесу Лулу поднос. А по дороге подумаю, стоит ли подать аперитивы в сад, пока не испортилась погода.

Когда Майя пошла здороваться с гостями, Нелл подумала, что все складывается как обычно. Началось с того, что она хотела утешить Майю, а кончилось тем, что Майя утешила ее.

— И тут этот шут гороховый говорит: «Нет, офицер, я не крал морозилку. Только передвинул ее». — Рипли ткнула вилкой во фрикасе. — А когда я сказала, что это не объясняет, почему от него пахнет пивом, а на песке валяются три пустые банки из-под «Будвайзера», он ответил, что кто-нибудь мог пить пиво, пока он спал. Думаю, тот же человек налил ему спящему пива в рот, потому что на часах было три пополудни, а малый изрядно осоловел.