— Родители никогда не любили меня. Это было грустно и больно. Но хуже всего было то, что они плевать хотели на мою любовь к ним. Что я должна была делать с любовью, которая горела внутри? Слава богу, рядом была Лулу. Но мне хотелось отдавать. И ты тоже был рядом. Бедный грустный Сэм. Я вылила на тебя столько любви, что ты чуть не захлебнулся.

— Я хотел любить тебя. Нуждался в этом. И в тебе.

— Но не так, чтобы жить в маленьком коттедже со мной, тремя детьми и верной собакой. — Майя говорила легко, хотя отказ от этого привлекательного образа дался ей дорогой ценой. — Я не могу осуждать тебя за это. Тебя можно осуждать только за то, как ты порвал со мной. Так резко, так внезапно… Но что с тебя взять? Ты был очень молод.

— Я буду жалеть об этом до конца своей жизни. Тогда мне казалось, что я смогу спастись только одним способом: причинив тебе боль.

— Юность часто бывает жестока.

— Да, я был жесток. Говорил, что порываю с тобой и с этим островом. Что не хочу чувствовать себя в ловушке. Что не вернусь назад. Никогда. Ты смотрела на меня, и по твоему лицу текли слезы. Ты редко плакала. Это напугало меня, и я стал еще более жестоким. Мне очень жаль.

— Верю. Мне хочется думать, что, в конце концов, эта часть нашей жизни забудется. Останется в прошлом.

— Я должен рассказать тебе, почему так долго тянул с возвращением.

Майя на мгновение закрыла глаза.

— Это тоже прошлое.

— Нет. Тебе следует знать, что мое решение никогда не возвращаться сюда было осознанным. Первые годы меня подстегивало желание подышать другим воздухом. Когда меня одолевали мысли о тебе, я их прогонял. Так продолжалось до тех пор, пока я не попал в ту пещеру на западном побережье Ирландии.

Логан подошел к туалетному столику, взял щетку и стал крутить ее в руках.

— Ко мне тут же вернулись прежние чувства. Радость и страх. Но я больше не был мальчиком, и эти чувства не были чувствами подростка.

Он положил щетку и посмотрел на Майю.

— И я понял, что вернусь. Это было пять лет назад.

Потрясенной Майе пришлось собрать все свои силы, чтобы справиться со своими мыслями и голосом.

— Ты выбирал время.

— Я не мог вернуться к тебе и на этот остров таким, каким уехал. Сыном Таддеуса Логана. Мальчишкой Логанов. Это висело на моей шее как цепь, и я должен был порвать ее. Мне нужно было кем-то стать. Ради себя. И ради тебя… Нет, дай мне закончить, — сказал он, когда Майя открыла рот. — Ты всегда хорошо представляла себе будущее, определяла цели, ставила вопросы и находила ответы. А теперь и у меня появились собственные цели. Эта гостиница — не просто часть моего наследства.

— Понимаю.

— Может быть. — Сэм кивнул. — Может быть, действительно понимаешь. Она всегда была моей. Наполовину символ, наполовину страсть. Мне нужно было доказать, что я возвращаюсь на остров не только по праву имени и рождения. За последние пять лет я много раз начинал сборы, но меня всегда что-то останавливало. Я долго думал, что именно. То ли мои собственные поступки, то ли рука судьбы. Ясно одно: тогда было еще рано.

— Тебя связывало с островом не только имя и право рождения. Просто раньше ты этого не понимал.

— Вот мы и вернулись к настоящему.

— Теперь уже я должна подумать, что мною руководит. То ли мой собственный разум, то ли судьба… Ты ложись, а я проведаю Лулу, потом поднимусь на башню и вернусь.

Овладевшее Сэмом разочарование заставило его стиснуть кулаки.

— Я хочу доказать, что достоин твоего доверия и любви. Хочу, чтобы ты жила со мной, зная, что я больше никогда не причиню тебе боли — во всяком случае, нарочно. Но ты не даешь мне такой возможности.

— Обещаю тебе, что после полнолуния и ритуала все изменится. Я не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Мы не можем себе этого позволить. — Она пошла к двери.

— Это не все. — Сэм успел поймать ее за руку. — Есть еще кое-что.

— Большего обещать не могу. — Майе хотелось отстраниться, пока Сэм не заглянул к ней в душу и не увидел, что там творится. «Всему свое время», — поборов это желание, подумала она и спокойно встретила его взгляд. — Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе. Если так, то ты должен доверять мне.

— Буду доверять, если ты дашь слово не подвергать себя опасности и ничего не предпринимать без ведома своего круга и меня.

— Когда дойдет до дела, мне понадобится круг. В который входишь и ты.

— Хорошо. — Что ж, и на том спасибо. Пока. — Можно воспользоваться твоей библиотекой?

— Да, конечно.

Не сомневаясь, что Лулу спит мертвым сном, Майя поднялась на смотровую площадку башни и остановилась под дождем. Отсюда были хорошо видны все ее владения. И тьма, скопившаяся за их пределами. Она дышала холодом на ее тепло, и в воздухе клубился пар.

Майя рассеянно подняла руку к небесам, позволила энергии войти в себя и, как копье, метнула молнию в сгусток пара.

Потом она повернулась и ушла в башню, где начертила круг и зажгла свечи и курения. Майе требовалось видение, но она не хотела, чтобы что-то просочилось за пределы круга. То, что было в ее уме и сердце, могли использовать против нее и тех, кого она любила.

Она заварила нужные травы, выпила из чаши, опустилась на колени в центре пентаграммы, очистила разум и открыла третий глаз.

Над островом бушевала гроза, приближение которой она ощущала. Но яростные порывы ветра не могли разогнать окутавшую землю плотную серую пелену. Волны дробились о скалы, а Майя плыла над ними сквозь дождь, удары молний и туман, который становился все гуще и поднимался все выше.

Ее круг собрался на поляне в центре острова. Все — и она в том числе — стояли, держась за руки. Туман лизал края кольца, но двигаться дальше не осмеливался.

«Спасение, — думала Майя, стоя на коленях в своей башне. — Спасение и сила».

Она ощущала рокот, доносившийся снизу и сверху. И биение собственного сердца. Здесь и там, на поляне.

Они по очереди воззвали к своим стихиям — земле, воздуху, воде и огню. Пришла могучая сила, поднялась вверх и распространилась в стороны. Пелена разорвалась, но затем ее полотнища соединились снова. Из тумана вышел волк с ее отметиной.

Когда он прыгнул, Майя оказалась на своих скалах одна. Она увидела горящие красные глаза, услышала свой крик — крик отчаяния и триумфа, — обхватила волка руками и вместе с ним упала с утеса.

В полете она увидела луну, полную и белую. Ее лучи пробились сквозь тучи и вместе с лучами звезд озарили остров.

В глазах Майи, стоявшей на коленях в башне, мелькали видения, сердце безудержно колотилось.

— Ты больше ничего не можешь мне показать? Неужели такова плата за дар? Мать моей души, неужели ты позволишь страдать невинным? Неужели все кончится кровопролитием?