— То есть ты решил сделать и свое дело, и меня записать в должники? — Недовольно отозвался аристократ.

— Я все еще могу просто уйти, если вас такой выход не устраивает. А вы продолжите жить с памятью о Дексаме и ненавистью к его убийцам. А там, как знать, может быть Мэрак станет Грандмастером и просидит еще полсотни лет на посту главы рода.

Высокородный ненадолго задумался. Он сейчас явно пытался прикинуть, насколько сильно его обяжет данное мне слово. Я был более чем уверен — аристократ не допускает даже мысли о том, что недоучка воздушник сумеет одолеть Магистра огня. А это могло значить только то, что его обещание умрет вместе со мной. В этом случае лично Зокрит не рискует ничем. Зато Мэрак получает несмываемое пятно детоубийцы на репутацию, что гораздо лучше, чем текущий статус-кво.

— Ты настолько уверен в своих силах, Данмар? — Спросил аристократ, требовательно заглядывая под капюшон моего плаща.

— Скажем так, я готов рискнуть, — хмыкнул я, провожая взглядом очередную небесную вспышку. — А вот готовы ли к риску вы, Зокрит?

***

День, на который назначили наш с Мэраком поединок, настал как-то уж чересчур быстро. А до тех пор всякий, кто знал о моей грядущей схватке, пытался меня от нее отговорить. Вразумить глупого юнца, без преувеличения, старались практически все. Мэтр Нимтор и Мэтр Харма, Астра, Йеро с своей матерью, семейство Дивита и даже Лэндер Элем, с которым мы виделись лишь раз на торжестве Эстуана. А когда слухи о моей дуэли распространились дальше первого кольца, то я получил письма еще и от Флогии с Гиртамом. И если сквозь все послание Владеющей красной нитью шла мысль: «На кого ты меня оставишь без огненной воды, если сгинешь?!», то вот ювелир осторожно интересовался, кто станет правопреемником всей этой идеи с механическими перьями. Иными словами, его интересовало, кто будет получать и распределять весь доход с его изделий после моей смерти.

Но все эти уговоры и осторожные увещевания просто меркли по сравнению с тем, что мне устроил Астал. Он своими причитаниями и жалобами давно уже довел меня до белого каления, заставляя скрипеть зубами от одного лишь звука его сердитого дыхания. И только Кавим демонстрировал всем похвальную веру в меня, оставаясь показательно холодным и невозмутимым.

— Да как ты можешь стоять и спокойно смотреть, пока этот балбес собирается на собственное заклание?! — Бушевал здоровяк, когда я уже в самом деле начал сборы на дуэль с Мэраком. — Скажи же ему что-нибудь! Переубеди этого упрямого осла!

— Если меня чему и научило путешествие с Данмаром, так это тому, что для него не существует никаких преград, — невозмутимо отвечал шахирец. — Если что-то кажется тебе невозможным, то это вовсе не значит, что мальчишка с тобой согласен.

— Вот-вот, Астал! — Поддержал я Владеющего. — Прислушайся к своему приятелю, он дело говорит.

— Да вы что, сбрендили оба?! — Немного обиженно воскликнул великан.

Как-то так вышло, что мы с южанином не стали открывать ему никаких подробностей о нашем походе на Дикий континент. Причем, мы об этом вовсе не сговаривались, оно получилось само собой. И Астала это явно задевало, хотя он никогда и не говорил об этом напрямую.

— Это же целый Магистр, сраку ему раздери! — Продолжал разоряться воитель. — Вы хоть представляете, какая сила сокрыта в неказистом тельце Иматироса?!

— Успокойся, мой огромный друг, — попытался я остудить пыл здоровяка. — Лучше вспомни мою дуэль с Дексамом. Ты ведь тогда говорил все то же самое, что и сейчас.

— Я… я… — не признать справедливость моих слов Астал не мог, а потому пытался измыслить какое-либо возражение только из своего природного упрямства. Но как бы он не напрягал свой разум, придумать выхода из сложившейся ситуации у здоровяка не получалось.

— Так ты все-таки не сошел с ума, Данмар? — С надеждой в голосе поинтересовался мой добровольный опекун.

— Может и сошел, — проказливо пошутил я, наблюдая за багровеющим шрамом на лице воина.

— Чертов маленький демон! — Рыкнул великан, пиная своей могучей ножищей деревянную кровать. Она от такого непочтительного обращения жалобно хрустнула, но все же устояла. — И что ты мне теперь предлагаешь делать?! Просто стоять и смотреть, как тебя режет на куски вонючий аристократишка?!

— Совсем нет, Астал. Я снова предлагаю тебе ставить все золото на мою победу. Прибереги лишь несколько сотен акатов, чтобы тебе хватило доучиться в Дивинатории, а то ведь если меня…

— Дурной мальчишка! — Взъярился пуще прежнего воитель. — Если ты еще раз ляпнешь нечто подобное, то, клянусь бородой Воргана, я выйду на поединок вместо тебя!

— Хорошо, молчу, — покладисто согласился я и действительно сосредоточился на своих сборах, игнорируя как монотонный белый шум разразившуюся с новой силой перебранку между Кавимом и великаном.

На Поединках Жизни было запрещено фактически все. Доспехи, артефакты, яды, дротики, иглы в рукавах и даже засапожные ножи. Противники выходили друг против друга с открытыми намерениями, не тая за пазухой никаких хитростей. Только твое личное умение, клинок и положенная на чашу весов жизнь. Так что собирать мне толком было и нечего.

Но это не значило, что мне не стоило поработать над обственным внешним видом. Все-таки многие представители высшего света почтут вниманием это необычное событие. Так что мне стоит предстать перед ними в наиболее представительном и респектабельном виде. Пусть весь городской цвет узрит, что это не какой-то там зазнавшийся оборванец и выскочка бросил вызов Иматиросу, а вполне себе обеспеченный юноша, который по благосостоянию если и не равен ему, то не сильно-то и уступает.

Именно поэтому сегодняшний мой наряд щеголял не только золотой вышивкой и оторочкой, но еще и ярко-алыми рубинами в пуговицах, которые каплями пролитой крови сверкали на бархатном мраке чернейшего кенсийского дамаста. Даже свои проверенные временем полусапоги, я заменил на не менее практичные, но куда более нарядные — с позолоченным тиснением и задранными на восточный манер носами.

И эта внезапная перемена моего вкуса не укрылась от взгляда Астала. Хоть я и раньше никогда не носил позорного тряпья, но и такого количества золота на моих одеждах никогда не наблюдалось.

— Наряжаешься, будто на праздник, — недовольно буркнул воин, блуждая взглядом по моему облачению, за которое я выложил баснословные двести сорок акатов. На такую гору золота целая деревня могла бы жить десяток лет, не утруждая себя работой, а я готовился изодрать это великолепие всего за один день на потеху выскородной публике.

— На похороны всегда принято надевать только самое лучшее, — мрачно пошутил я.

— Вот же мелкий…

От избытка чувств, здоровяк снова одарил ни в чем неповинную кровать ударом ноги. На этот раз она устала терпеть подобное отношение и с хрустом сложилась пополам. Причем, по лицу гиганта слишком легко читалось, что он с бо́льшим удовольствием адресовал бы этот пинок мне. И только тот факт, что мне вскоре предстоит выйти в круг с Магистром отвращал его от своего намерения.