— Хм… нет, не слышала. Приедем в клан — я узнаю у главы, у людей поспрашиваю, может, кто-то что-то и знает.

— Жаль. Очень жаль, — искренне расстроился Слава. Он почему-то думал, что сейчас ему точно расскажут, где находится Лера, — так должно было произойти по всем канонам приключенческих романов. И вообще — приедет, а она там, в городе, и сразу бросится в его объятия.

Видимо, он не смог скрыть свое разочарование, потому что Армила посмотрела на него сочувственно и произнесла:

— Я же сказала, что помогу тебе. Как только приедем. Но и ты нам помоги…

— Что я должен сделать, — усмехнулся Слава, — осеменить твоих женщин? Так я понял?

— Сколько сможешь, пожалуйста. Если какая-то из них тебе не понравится, можешь ее отвергнуть, без проблем. Только постарайся, ладно? Я буду их присылать к тебе в палатку по одной, а ты занимайся с ними. Войди в наше положение!

— Войду… — усмехнулся Слава…

К городу Зартусу они подъехали на третий день, к полудню. Солнце стояло высоко, в самом зените.

Вокруг города лежали возделанные поля, на которых копошились женщины, измазанные грязью и пылью до такой степени, что нельзя было разглядеть подробностей их сложения. Да и разглядывать-то особо было нечего — изломанные работой нищие женщины-крестьянки, едва прикрытые тряпками или вообще ничем не прикрытые — у кого они могли вызвать чувство прекрасного своей морщинистой болтающейся грудью или изломанными узловатыми руками? Все как всегда — крестьяне нищие, главные в этом мире — воины.

Сила всегда торжествует, думал Слава, поглядывая на окрестности с крупа лошади. Ехать таким образом ему уже осточертело, но что поделаешь? Двигаться-то надо, а «лучше плохо ехать, чем хорошо идти», как гласит народная пословица.

Две ночи Вячеслав трудился не покладая… хм… в общем, как мог, поднимал численность народонаселения этого клана. Первую ночь он пропустил двенадцать женщин, вторую — десять. Они с благодарностью принимали его «дар» и не сказали ни одного резкого или плохого слова. Впрочем, они вообще ничего не говорили — только стонали да содрогались в оргазме. Потом, полежав немного, как рекомендуют это для большей вероятности зачатия, уходили счастливые, довольные, наскоро поцеловав своего благодетеля. Слава даже не мог запомнить их лиц — видел только крепкие бедра, круглые зады и горячие губы, когда женщины старались помочь ему выполнить намеченное.

Он немного волновался — после того как их с Лерой модифицировали, ей сказали, что она не сможет иметь детей. Ему об этом никто ничего не говорил. То есть фактически его детородные функции вроде не пострадали. Но как это узнать? Сильмара, с которой он был, тоже оказалась бесплодна, она являлась мутантом, Лера — ну, тут ясно, Наташа? Вот здесь вопрос интересный — она не была мутанткой, а тело, выращенное из ее клетки, обладало всеми признаками нормальной, здоровой женщины. Слава как-то раньше не задумывался над этим — ну занимались они сексом и занимались! Кто должен думать о том, чтобы не было последствий? Скорее всего, женщина. По крайней мере, Слава раньше так считал. Но они были с Наташей всего несколько раз, и потому определить, забеременела она от него или нет, оказалось просто невозможно. Пока невозможно. Вот когда они вернутся домой, тогда станет ясно. Если вернутся…

Слава отбросил грустные мысли — его внимание привлекла какая-то суета: воительницы начали строиться рядами, коня, на котором ехал Слава, поставили в центр своеобразного каре и понеслись по дороге туда, где на горизонте виднелась стена города.

Слава с трудом удерживался на лошади, сжимал ногами круп животного, а руками голый торс наездницы. Зад нещадно бился о кобылу, которая понемногу сбавляла свой ход — Слава был слишком тяжел, и животина, уже три дня несшая двух ездоков, сильно утомилась.

— Что случи-и-и-илось? — крикнул он Армиле, сосредоточенно погоняющей плетущуюся лошадку, прядающую длинными кроличьими ушами.

— Набег! Спасать тебя будем, чтобы не отняли! Они на город шли, а потом обнаружили мужчину в наших рядах! Теперь не отстанут, пока в город не уйдем! Держись!

Лошадь, не выдержав напряжения, рухнула, и Армила со Славой едва убереглись от того, чтобы не попасть под ее бок. Животина забилась, хрипя и выкатив глаза, дернулась и затихла на земле.

— Бежим к городу! Можешь бежать? — яростно крикнула Армила.

— Могу, само собой! — пожал плечами Слава. Не успел он этого сказать, как женщина сорвалась с места и побежала вперед, таща его за руку, как паровоз вагоны. Он вырвал у нее свою руку и понесся рядом, жалея, что его меч-копье остался привязанным к луке седла павшей лошади. Снимать барахло не имелось ни желания, ни времени — чужие всадницы находились уже в ста метрах от них, а до города было очень далеко.

Армила держалась за стремя своей соратницы, длинными, легкими прыжками перемещаясь в пространстве, Слава последовал ее примеру, взялся за стремя другой женщины. Сразу стало легче бежать. Он покосился назад, через плечо, и увидел, что преследовательницы ближе и ближе.

— Чего они не стреляют из луков? — крикнул Слава, заметив у врагинь знакомое оружие.

— В тебя боятся попасть! — задыхаясь, ответила Армила. — Ты — ценная добыча! Из-за тебя весь этот шум! Наддай, наддай! Ах, сучки! Натра, Сирона — встретить!

Два десятка женщин из родного клана Армилы отсоединились от общей толпы и пошли, как Слава понял, на верную смерть. Славиных «клиенток» преследовало не менее ста пятидесяти — двухсот воительниц, так что жалкие двадцать могли задержать их только на несколько секунд. Но и эти секунды были драгоценны, когда до города оставалось всего ничего — километра два. Слава уже видел, как городские ворота, ранее закрытые, открылись, и из них навстречу своим воительницам, тоже выскочил отряд. Увы, преследователи оказались быстрее.

Часть из них увязла в бою с «заградотрядом», а часть, не обращая внимания на отставших, припустила во весь опор и, обогнув убегающих, врезалась в них со всей силой. Завязался жесточайший бой, жестче этого боя Слава, пожалуй, ничего не видел — ведь со всех сторон были только женщины!

Они визжали, завывали, улюлюкали и с невероятной скоростью вращали клинками своих длинных, тонких мечей, пытаясь достать друг друга.

Славу зажали в центре каре и не подпускали к нему грабителей, но те, невзирая на мужество защитников, теснили их своими лошадьми, более крупными и сильными, как заметил землянин. Клинки мелькали, словно молнии, звенели, изгибались и опускались, окрашиваясь кровью жертв. Буквально через несколько секунд большинство защитниц впереди Славы полегло, вызвав у него печаль и досаду — с некоторыми из этих женщин он оставался сегодня ночью. Выходит, зря старался? Многие из этих амазонок были совсем молоды — шестнадцать — двадцать лет, и многие оказались девственницами. Его взяло зло от такой несправедливости — ну какого черта так происходит? И пожить-то не успели! А с другой стороны он понимал, что это борьба за выживание — один клан воевал против другого ради своего будущего, ради жизни.