— Я гляжу, холмики какие-то, — рассказывал взволнованно один из младших агентов. — Присмотрелся, похоже, могилки. Камнями и глиной завалены. Разгребли, а там… — Он нервно сглотнул. — Дети малые, кем-то схороненные.

Вот!

Он отогнул угол грязной тряпки. В нее был завернут трупик ребенка лет трех или четырех, в начальной стадии разложения. Вторая тряпка почти сгнила, но и сам трупик ребенка пролежал в земле гораздо дольше. Отвратительный запах заполнил замкнутое пространство пещеры. Тени, отбрасываемые горящими факелами, метались по каменным стенам. Факелы трещали и чадили. Люди сгрудились над могилами, с ужасом рассматривая то, что покоилось сейчас на краю ям.

— Твоих рук дело? — Иван ухватил Наумку за шиворот и подтолкнул его к трупам. — Вот зачем ты сюда пожаловал?

А говоришь — пудель!

Он размахнулся, чтобы заехать Наумке по физиономии.

Еврей скорчился. Алексей едва успел перехватить руку своего приятеля.

— Погоди! Не маши кулаками раньше времени!

— Чего тут разбираться! — зашумели агенты. — Ясно!

Обряды свои справляли. Кровь младенцам спускали! — Один из них поддел ногой грязный жестяный таз с подозрительными разводами. — Вот, смотри! Следы крови! — И тоже замахнулся на еврея. — Жиды! Сволочи! Кровушки христианской захотелось?

Наумка упал на колени и прикрыл голову руками.

— Пощадите! Не убивал! Я здесь сроду не бывал! С моими ногами! — И запричитал:

— Подставили! Подставили!

Сволочи подставили!

— Что ж, разберемся! — сказал Иван. — Кто тебя подставил?

— Понятия не имею! — заголосил еврей. — Кому я помешал?

— Скажи, Наум, ты действительно не совершал этих убийств? — спросил Алексей.

— Могу поклясться всем, чем хотите. У нас не существует ритуальных убийств. Все это страшная клевета! — Наумка пытался схватить его за руки и умоляюще заглядывал Алексею в глаза. — Зачем, скажите, мне поганить себя таким изуверством.

Алексей за шиворот вытащил его из пещеры. Иван последовал за ними. Сыщики устроились на камнях, Наумка снова упал перед ними на колени.

— Пощадите, господа сыщики! У меня в мыслях никогда не бывало, чтобы убить кого-то, тем более маленьких детей.

Я промышлял тем, другим, но чтобы смертоубийство… Это ж страшный грех — кого-то жизни лишить!

— Ладно, не скули! — прикрикнул на него Иван. — Скажи лучше, враги есть, которые могли бы тебя подставить таким образом?

— Враги? — удивился Наум. — Друзей нет, а врагов больше чем достаточно!

— И все на почве твоих деляческих махинаций?

— Да, — опустил голову еврей.

— Многих ты разорил? — спросил Алексей.

— Я? Я их не разорял! — с жаром воскликнул Наумка.

Глаза его полыхнули праведным гневом. — Они, должники, сами себя разоряли… Брали деньги под залог… Векселя… Неустойки… Опись… Продажа с молотка. Я не виноват. Им нужны были финажки. Я давал… Они знали, на что шли!

— И много таких, которые «сами себя разорили»? — с ехидством в голосе справился Иван.

— Много, — вздохнул Наум.

— Русские клиенты или евреи? — уточнил Алексей.

— Р-русские! — понурился ростовщик.

— Ты всех помнишь?

— Откуда? Где же всех упомнить?

— Но особо лютых врагов забыть невозможно! Назови, с кем у тебя были столкновения в последнее время?

— Столкновения? Были столкновения! — Еврей поднял глаза к небу и зашевелил губами. Видимо, вел счет своим обидчикам. Затем перевел взгляд на Алексея и стал перечислять. Тот записывал. Фамилий набралось около двух десятков. И все они были незнакомы сыщикам.

— Кто-нибудь из них грозился тебе отомстить?

— Ах, господа сыщика, все это были обычные слова. Я их слышал множество раз. «Захлебнись своим золотом…» «Отольются наши слезы…»

Наумка схватился вдруг за голову и завыл-зарыдал по-бабьи:

— Ай-ай-ай! — прорывалось сквозь его вопли. — Сбылись проклятия! Я бы все сейчас отдал, чтобы снять с себя обвинение. Прошу вас, господа сыщики, умоляю, спасите меня!

Поверьте!

— Мы-то поверим, — сказал Иван, — но судебным следователям трудно будет доказать твою невиновность. На одних адвокатах разоришься.

— Фуй фе! — Наумка перестал рыдать. — А может, это те самые меня подставили? Деловой этот? Барин? Он мне как угрожал, когда я отказался «слезки» загнать! «Заварю я вам тут кашу! — кричал. — Не сегодня, так завтра устрою вам кровавую баню. И ты, жидок, первым в крови захлебнешься!

Белый пух над городом летать будет! А мы крошить вас будем, резать! Всем кровь пустим! Дьяволы!»

— С чего он так разошелся? — удивился Иван и посмотрел на Алексея. — Не понять, с чего озверел? Всего-то делов, другого жулика найти. Или ты чего-то скрываешь, Наумка?

— Нет, не скрываю, только он поначалу хотел, чтобы я все на корню скупил. А я отказался. Они мне по морде и давай вовсю угрожать, тогда я предложил им вещицы партиями сбывать, чтобы не подловили…

— Послушай, Наум! — перебил его Иван. — Еще один вопрос. А как этот Барин со своими молодцами сумел незаметно смыться из твоего дома?

Еврей замялся.

— То не могу сказать. Сами понимаете, тогда мне крышка.

— Понимаю, — усмехнулся Иван. — Тайный ход через сортир? Знаем, проходили. Говори, иначе всю хату по кирпичам разнесу! А твой барыш уже кафтаном накрылся, так что рассказывай, может, и зачтется при случае.

Наумка тоскливо посмотрел на него.

— Вы таки ставите меня в условия? Но я скажу. Чего не сказать, если словечко замолвите?

— Не торгуйся! — Иван поднес ему под нос кулак. — Говори, пока я добрый!

— Печка голландка, — произнес упавшим голосом Наум. — Та, что рядом с кухней. Заслонку выдвигаешь, она открывается. За ней ход вниз и дальше, в соседние дворы…

— Теперь понятно, куда твоя шпана скрывалась, — сказал устало Иван. — Хитер ты на выдумки, Наумка! Но веет» да найдется кто-нибудь хитрее! — И кивнул Алексею. — Ладно, вези его к Тартищеву, а я здесь пока останусь, надо все осмотреть как следует. — И шепотом добавил:

— Ерунда какая-то получается. Ты веришь, что наши евреи на такие мерзости сподобились?

— Я думаю, кому-то очень хочется затеять в городе беспорядки, — ответил Алексей. — И этот кто-то хорошо знает, что такое еврейские погромы.

— Ты серьезно? — поразился Иван. — Тогда дело попадет в руки Ольховского и Лямпе. А они его непременно развалят.

И сделает нам этот Барин ручкой…

— Мне кажется, что все гуси из одного стада: любовник гадалки, работник на мельнице, Барин… Это — банда, и она скрывается в районе Бритого Лба. Пока есть тому три, но очень важных свидетельства: освобождение Капки и ее братца, ограбление фельдшера людьми в синих армяках и то, что Барин со своими парнями тоже скрылся в известном нам направлении — в районе урочища Черных Истуканов.