Комиссар просвещения Украинской ССР Александр Яковлевич Шумский сердито возразил ему, в целом настаивая на том, что Украинская Республика должна сохранять свою автономию в вопросах гражданства. Многие его доводы касались тех уникальных особенностей, которые Терри Мартин назвал советской «пьемонтской политикой» создания образцового советского украинского культурного дома, который будет привлекателен для украинцев, находящихся за пределами Советского Союза (по большей части в Восточной Польше), и аналогичной политикой для других национальностей, разделенных советскими границами[619]. Шумский утверждал, что политика гражданства – от выдачи виз приезжим из Галиции до принятия ее уроженцев в советское гражданство – лучше всего осуществлялась бы на уровне Украинской Республики. Он заявлял, что повседневное неуклюжее вмешательство Москвы в самые незначительные случаи натурализации и иммиграции, осуществляемое посредством НКВД и ОГПУ, подрывает эту важную внешнюю и национальную политику. Способность украинских властей предложить именно украинское гражданство была, по его словам, в высшей степени привлекательна для родившихся в Галиции и на Буковине украинцев, проживающих за рубежом. Шумский даже обвинил Чичерина в том, что тот забывает, чем, собственно, является союзная республика[620]. Он также горько сетовал на то, что Чичерин и НКИД предлагают ввести правила, которые затруднили бы натурализацию украинцев за границей и усложнили бы для них миграцию в Украинскую ССР[621]. Но другой выступающий отметил, что уже и теперь украинский ЦИК должен при принятии любого решения о натурализации (как и при обсуждении целого ряда проблем, связанных с границами и гражданством) заручаться согласием украинского отделения ОГПУ. Этот выступающий утверждал, что глава ЧК Феликс Эдмундович Дзержинский давно потребовал, чтобы действия украинского ОГПУ предпринимались лишь с одобрения ОГПУ московского. Проще говоря, центр уже контролировал политику гражданства. Вне зависимости от буквы нового закона смысл дискуссии сводился к тому, что ОГПУ сосредоточило в своих руках власть и проводило политику очень жесткого пограничного контроля, в высшей степени негативно относясь к натурализующимся украинцам, персам, китайцам или представителям других этнических групп, проживающим вне территории Советского Союза[622].

В конце концов довод Чичерина в пользу простого перехода к единому советскому гражданству был видоизменен, чтобы сохранить понятие республиканского гражданства: «Гражданин одной из союзных республик, входящих в состав Союза ССР, является тем самым гражданином Союза ССР и имеет все права и несет все обязанности, установленные для граждан как Конституцией и законодательством Союза ССР, так и Конституцией и законодательством союзной республики, на территории которой он проживает»[623]. Советские юристы быстро разработали «принцип двуединства советского гражданства», состоявший в том, что союзное гражданство очевидным образом имело приоритет перед республиканским и включало его в себя. Официальная политика все еще одобряла наличие у каждого гражданина Союза также и республиканского гражданства, но некоторым группам и отдельным лицам позволялось принимать союзное гражданство без какого-либо гражданства республиканского уровня[624]. Короче говоря, республиканское гражданство сохранялось открыто и юридически, но фактически тайный контроль над гражданством в значительной степени сосредотачивался «в центре». А поскольку в вопросах гражданства «центром» были ОГПУ и НКВД, то на деле политика гражданства имела гораздо больше общего с советской ксенофобией, чем с «пьемонтским» вариантом старого принципа «Привлекай и удерживай», который был лейтмотивом давней традиции гражданства Российской империи[625].

Другой важный и сохранявший свое значение вопрос, который поднимался при обсуждении будущего «Положения о союзном гражданстве», касался статьи 12 (об утрате советского гражданства). Чичерин сообщал, что комитет не может прийти к согласию по этому вопросу и потому не включает данную статью в правовой порядок денатурализации (за исключением ряда изъятий из этого правила, например в отношении оптантов и беженцев). Чичерин и НКИД решительно поддерживали закон о денатурализации, чтобы сократить количество случаев двойного гражданства и решить многие международные споры о гражданстве, но их попытки поставить этот вопрос встретили отпор со стороны ГПУ. Чичерин утверждал, что простая процедура денатурализации на местном уровне была упразднена во время Гражданской войны и экономической разрухи, когда многие люди начали покидать страну и выходить из ее гражданства. Он винил ЧК во введении полного запрета на денатурализацию, который представлялся ему «вполне империалистическим»[626]. После продолжительной дискуссии комитет проголосовал за то, чтобы описать процесс как «выход из советского гражданства», а не «выход из гражданства Союза и тем самым из гражданства республик». Однако поскольку решение было принято лишь незначительным большинством голосов, то роль республиканских ЦИК в процессе денатурализации не отменили и постановили, что выход из союзного гражданства возможен с разрешения как республиканских ЦИК, так и Всесоюзного. Впрочем, учитывая, что в каждом отдельном случае требовалось тайное одобрение ОГПУ, в принципе враждебно относившегося к денатурализации, сложно полагать, будто эта статья имела сколь-нибудь серьезное значение. Не будет преувеличением сказать, что на практике индивидуальная денатурализация оставалась под запретом[627].

В этих двух важных вопросах приоритетным оказалось мнение представителей органов внутренних дел. Их влияние заметно также в статье 3 указанного положения («Каждое лицо, находящееся на территории Союза ССР, признается гражданином Союза ССР, поскольку не будет им доказано, что оно является иностранным гражданином»). Данная статья на первый взгляд кажется просто прагматичной. Однако она вводит новый принцип, потенциально затрагивающий очень многих людей, которых в противном случае сочли бы иностранцами или лицами без гражданства. Например, весьма значительная часть рабочих, временно находившихся в России, – в особенности из Кореи, Китая и Персии – приезжали без документов или не желали обновлять их. Положение о гражданстве, по сути говоря, объявило этих людей советскими гражданами. Равным образом статья 3 положила конец двусмысленному статусу иностранцев или бывших российских подданных, которые не смогли осуществить свое право оптации и в установленные сроки принять гражданство другой страны.