Иван Сергеевич промолчал по поводу её странного искусства; она же, довольная и счастливая, тянула его по каким-то улицам к лодочной прокатной станции.

Иван Сергеевич сел на вёсла маленькой шлюпки, Августа — к рулю.

— Хочу к берегу! — показала она пальцем куда-то вперёд. Он сбросил китель, фуражку, поплевал на ладони и по старой морской выучке стал грести мощно и размеренно. Ивану Сергеевичу было приятно показывать ей свою силу и удаль, а она, оценивая это, смотрела восхищённо и преданно. Здесь, в лодке, без охраны и всяких условностей, ему показалось, что он впервые видит её настоящую суть. Августе, как всем женщинам мира, хотелось видеть рядом надёжного и сильного мужчину, хотелось быть весёлой, бездумной и свободной от не свойственного её существу двуличия, обмана, ежеминутной игры. И чтобы продлить это её состояние, он готов был гнать шлюпчонку хоть на край света…

Однако же при всём этом она любила править!

Когда лодка уткнулась в берег и он наконец развернулся — сидел лицом к Августе, — то увидел красивый пологий скат к воде, усеянный пенным морем ромашки.

«А нарву-ка я ей цветов! — решил он, заражаясь дурашливой энергией. — Много! Охапку!»

— О, Ваня! — воскликнула Августа. — Посмотри!

— Вижу! — сказал он и выскочил из шлюпки. — Сейчас!

— Нет, посмотри сюда! — Она указывала рукой на ивняк у воды.

Иван Сергеевич на мгновение замер: под кустами сидел Савельев и будто бы загорал, откинувшись назад. В плавках, тёмных очках, с большим золотым крестом на шее — эдакий прохлаждающийся бездельник. Иван Сергеевич медленно перевёл взгляд на Августу. Она сидела как ни в чём не бывало, невинно улыбаясь, словно хотела сказать своё любимое — о да!

«Ну и стерва же!» — подумал он и не нашёл больше слов, чтобы выразить возмущение, недовольство, восторг и разочарование одновременно. Пистолет оставался в кителе, лежащем на сиденье лодки. А на берегу, кажется, больше никого не было, хотя в ромашках можно было положить незаметно целую роту.

— Иван Сергеевич! — воскликнул Савельев и снял очки. — Какая встреча!

Конечно же, они с Августой были знакомы, что Иван Сергеевич совершенно упустил из виду. Возможно, знакомы всяко, коли работали вместе чуть ли не два года…

— А, ученичок, — бросил Иван Сергеевич, резко подтягивая лодку на берег. Августа качнулась и уцепилась за руль. «Эх, утопить бы тебя!..» Она работала и на шведов и на Савельева! Но кому из них была преданна и служила — неизвестно…

«Так тебе и надо, — подумал о себе Иван Сергеевич. — Повязали тебя, как телёнка…»

Он подошёл к Савельеву, сдвинул ногой его одежду, брошенную на траву — лёгкая, без оружия, — и стал собирать ромашки. Нарвал аккуратный, без излишества, букет, всунул в середину ивовую розгу — что-то вроде икебаны! — и поднёс Августе.

— Примите, пани, в знак уважения и признания!

— О да! — восхитилась она. — Дзенкую!

— Я тоже дзенкую! — улыбаясь, проронил он и вернулся к Савельеву. Тот прихватил сигареты и показал рукой, приглашая пройтись по ромашкам.

— Ну, рассказывай, брат Савельев, кого ещё поджёг, подорвал? — со злой иронией начал Иван Сергеевич. — Кого на тот свет отправил?

— Не задирайся, Сергеич, — миролюбиво попросил тот. — Обстановка изменилась… Я приношу свои извинения за некоторые свои… грехи.

— Ни хрена себе грехи! — возмутился Иван Сергеевич. — Ладно, «Черёмуху» в окно запустил, прочихались. Но зачем машину Мамонта спалил? Знал, что не моя машина, и спалил!

— Потому и спалил, что Мамонта, — признался Савельев.

— Ага, значит, двух зайцев сразу? Думал, мы с Мамонтом сейчас лапы вверх и к тебе на поклон?

— Могу тебе сейчас же отдать деньги за машину или завтра новую «Волгу» подгоню, — деловито предложил он, недовольный течением разговора. — Как хочешь. Документы будут оформлены на Мамонта.

— Не мне — Мамонту отдашь! — Иван Сергеевич показал в горы. — Видали, благодетель! Подгонит он…

— Сергеич, ты же не псих. Давай говорить спокойно.

— Да как с тобой говорить спокойно? Скажи спасибо, что я тебе ещё рожу не набил!

— Этого делать не надо, — со скрытой угрозой проговорил Савельев.

— Конечно! У тебя тут под каждой ромашкой пулемёты расставлены!

— Ладно, давай забудем, — Савельев остановился — отошли порядочно. — Я сделал глупость, прости.

— У тебя выше плеч вот этот отросток есть, — Иван Сергеевич постучал пальцем по савельевской голове. — Эта штука, чтобы думать!

Он отвернулся к реке. Августа купалась возле лодки, слышался её радостный, звенящий смех.

— Говори, зачем звал?

— Я знаю, что ты к буржуям ещё не нанялся, — сказал Савельев. — Но уже держишь их в руках. Они на тебя поставили. Не согласишься — начнут выкручивать руки. Ты ещё не испытывал, какие они подонки и сволочи.

— Ну конечно! — ругнулся Иван Сергеевич. — Выперли тебя и сволочами стали. А не выперли бы — пахал на них и радовался.

Савельев пропустил это мимо ушей, лишь паузу сделал, выжидая, когда успокоится собеседник.

— Соглашайся, Сергеич, — неожиданно предложил он. — Ставь любые свои условия и соглашайся. Они примут всё: доверяют тебе.

— О да! — передразнивая шведов, пропел Иван Сергеевич. — Что я слышу? А ты-то как же? Я ведь твоё место займу! Глядишь, они тебя простили бы и взяли назад. У них ситуация-то безвыходная.

— Мне они больше не нужны, — заявил Савельев, — Я и без них теперь обойдусь. По глупости сначала дёргаться стал, а потом…

«Так, понятно, — подумал Иван Сергеевич. — А потом понял, что сам силён, что Служба у тебя налажена, весь регион под контролем, люди к шведам не убежали. И даже Августу перевербовал!»

— Одним словом, нам шведов в России не надо! Они решили через толстый кошелёк руки погреть. А чего ради? Почему мы должны отдавать им то, что принадлежит нашему народу?

— Смотрите, какой патриот! — заметил Иван Сергеевич.

— Не смейся, Сергеич, — Савельев мотнул головой. — Я их ненавижу! Я им стану тут Александром Невским и Петром Первым! Я им такую Полтаву устрою!

— Ну и устраивай, а я-то тут при чём?

Савельев утихомирился, поняв, что перед своим учителем попусту хорохориться не следует.

— За шведами стоит правительство. У них там мощное лобби… Мне просто не дадут работать.

— А тебе и так не дадут работать, — заявил Иван Сергеевич. — Потому что ты — уголовник. Ты совершил террористический акт в отношении законно существующей фирмы и конкретных личностей. Пригонят сюда ОМОН, прочешут и выловят всех твоих людей.