– Интересно, Захару понравилось бы твое сравнение его с козлом? – хмыкнула Устинья, в глубине души чувствуя, что в словах Диду все же есть доля правды.

– Вы, женщины, – самое больше зло на земле! – разозлился он. – Я не говорил «козел», я сказал…

– Козлик, помню, – вздохнула Устинья. – Ладно, забудем: я уже жалею, что спросила!

Оба обиженно замолчали, оставшись каждый при своем мнении, однако слегка поколебленном словами другого.

* * *

– Послушайте, Регина Савельевна, вы понимаете, в какое положение меня ставите?! – досадливо воскликнул Рассохов после того, как адвокатша заставила Ольгу Сергеевну слово в слово пересказать ему то, что прошлым вечером поведала им с Устиньей. – Сначала – Попкова, потом – Троицкая, затем – Галиева, а теперь – некий неизвестный человек, на идентификацию личности которого нет ни малейшего намека!

– Нет уж, Борис Ефимович, извините – Устинью Попкову не я вам подсунула, это – целиком и полностью ваш «косяк»! – возразила Регина. – Что касается Троицкой – каюсь, моя вина – слишком уж хотелось освободить мою клиентку, а Галиева сама призналась в убийстве – что мне было делать?

– И почему мы должны верить гражданке…

– Иржикова я, – услужливо подсказала бомжиха. – Ольга Сергеевна.

Регина отметила про себя, что сейчас никто не догадался бы о том, что она проживает на улице: как было велено, Устинья посетила со старушкой магазин подержанной одежды, и та выглядела вполне респектабельно в джинсах и кардигане. Если бы не чуток затхлый запах, исходивший от хоть и чистых, но все же лежалых вещей, Регина и сама бы засомневалась.

– Так почему мы должны верить гражданке Иржиковой, если у нас уже есть заслуживающая доверия Галиева, написавшая чистуху по доброй воле?

– Вы вообще отчет патолога читали? – поинтересовалась Регина, едва скрывая раздражение. Следователь с самого начала вызвал у нее неприязнь – сперва тем, что так старался услужить начальству и запихать невиновного человека на скамью подсудимых, затем – полным нежеланием работать и искать истину вместо того, чтобы торопиться закрыть дело любым способом.

– Ну? – нахмурился Рассохов. Ему тоже не нравилась адвокатесса. Нет, не так: он ненавидел все адвокатское племя, но эту дамочку готов был растерзать, ведь она с начала расследования портила ему кровь. Как бы Рассохову хотелось, чтобы ей пришлось потерпеть поражение, но он на досуге изучил недавние дела Гнедич и выяснил, что за последние пять лет она проиграла всего два. Причем «проиграла» – не совсем правильное слово, так как ей удалось значительно скостить срок одному своему подопечному и добиться условного заключения для второго. Зубастая мадам, ничего не скажешь, а таких Рассохов ненавидел больше других. Место женщины на кухне, среди детей и грязных тарелок, ей не дозволено перечить сильной половине человечества, иметь собственное мнение и демонстрировать превосходство! Тем не менее следователь не мог не признать, что вплоть до этого самого момента проигрывал адвокатессе по всем показателям.

– Вас там ничего не смущает? – продолжала Гнедич. – К примеру, то, что первые, не смертельные, удары нанесены снизу вверх, а последующие – сверху вниз?

– Но все, заметьте, левой рукой – значит, бил один человек, левша! Потом жертва упала, и удары наносились уже сверху…

– Или сначала бил низкорослый левша, а после – более высокий человек, который тоже был левшой, или намеренно наносил удары левой рукой, пытаясь кого-то подставить.

– Это какие-то иезуитские домыслы, Регина Савельевна! – взорвался Рассохов. – Ваша свидетельница, подозреваю, редко бывает трезвой?

– Да я вообще не пью! – возмутилась Ольга Сергеевна, привстав со стула для пущей убедительности. – Ну, разве что, когда зимой очень холодно бывает, приму стопку-другую для сугреву, а так – ни-ни!

Регина победно взглянула на следователя, чем еще больше распалила в нем и без того жгучую ненависть.

– Да и сама Галиева утверждает, что ударила Сугривина всего дважды, – добавила она.

– А может, она пытается добиться смягчения приговора? – не сдавался Рассохов. – Два удара – это самооборона, а десять – попытка убийства! Кто поручится, что не вы посоветовали Галиевой так говорить?

– Тогда зачем бы я к вам пришла с новой свидетельницей?

– Да затем, что в этом деле у вас свой интерес: вы слупили денег с Попковой, а потом и с Троицкой. Теперь хотите то же провернуть с Галиевой?

– С Попковой я работала бесплатно. Что касается Троицкой – да, ее муж заплатил мне, как адвокату, так как она сама просила, чтобы я взялась за ее защиту. Галиева не назначала меня своим представителем, но, если она невиновна в убийстве, то и в моих, и, между прочим, в ваших интересах, Борис Ефимович, выяснить правду, а не вешать всех собак на несчастную женщину, которая пыталась предотвратить насилие над собой!

– Послушать вас, Регина Савельевна, так покойный Сугривин был не иначе, как самим дьяволом!

– О, вы еще не все знаете! – парировала Регина.

– И что же вы предлагаете – бегать по городу с гражданкой Иржиковой и показывать ей всех, кто носит брюки, с вопросом, не этого ли человека она видела в гараже? Или этого, или того?

– Давайте рассуждать логически, – предложила Регина, несмотря на то, что видела: следователь не расположен не только к логике, но и вообще к беседе с ней. – Во-первых, если принять версию Ольги Сергеевны, убийца знал, где расположены камеры и целенаправленно повредил ту, которая направлена прямо на место преступления. Во-вторых, убийца вышел из здания концерна и потом вернулся туда же.

– Это ни о чем не говорит: в здании «Пугачеффа» расположены еще несколько фирмочек, не стоит их сбрасывать со счетов. Есть еще аргументы, Регина Савельевна?

– Вряд ли убийца случайно оказался на месте, где произошла ссора Галиевой с Сугривиным, так? Значит, он видел, что происходит, и вышел, чтобы завершить дело.

– Великолепно, осталось только это доказать, а также найти вашего злобного убийцу, который напал на раненого человека! Видимо, речь о маньяке?

– Сомневаюсь. Скорее всего, о том, кто давно точил зуб на Сугривина и наконец увидел шанс поквитаться.

– И, судя по тому, в каких красках вы расписали личность покойного, это мог быть практически любой человек, с которым когда-либо сталкивался Егор Сугривин! – преувеличенно-торжественным тоном подытожил следователь.

– Еще раз напомню, что этот человек вышел из здания концерна, а потом вошел в него. Вы посещали «Пугачефф» и знаете, что кого попало туда не пропустят – значит, убийца либо работает там, либо в какой-то из нескольких организаций, которым концерн сдает площади.

– Гражданка Иржикова была напугана – она сама так сказала. Значит, она не может с уверенностью утверждать, что убийца вошел в здание!

– Мимо нее он не проходил, иначе непременно заметил бы. Выйди он через другой выход, где сидит охранник, заметили бы его.