которым готов был идти в пекло. Я бы, может, простил его, но всё дело в том, что он сделал это, следуя своей обычной логике. Он всегда поступает так, просто убирая со своего пути тех, кто ему мешает, он так убрал своего племянника, некоторых его друзей, возможно, свою жену, других неугодных ему людей. Он также может, не моргнув глазом, убрать меня, вас, своего сына, альдора и всю его семью, всех, кто ему мешает. И чем дальше, тем больше будет его жертв. Он по трупам идёт к своему величию, и такой союзник, как этот колдун, лишь увеличит его амбиции, его произвол. Он уже сейчас правит не только властью короля, но и страхом. Люди на улицах, в трактирах, и даже в своих гостиных, боятся говорить о том, что думают. А что будет, когда его враги просто начнут сгорать у всех на глазах? Если такая расплата будет следовать за любое неловкое слово, просто после его недовольного, брошенного в раздражении взгляда?

— Вы уверены, что всё может зайти так далеко? — спросил Карнач, рассматривая простой оловянный кубок, который вертел в руках.

— Я этого боюсь.

— Вы сказали, что Ричард убил своего племянника? Разве он не умер от болезни?

— Его заразили по приказу короля.

— Откуда вы знаете?

— Я не могу сказать. И лучше б вы мне не поверили. Это знание равносильно смертному приговору, если о нём узнают.

— Забудем об этом, но, допустим, вы меня убедили. Хорошо, — Карнач поставил кубок на стол. — Так чего вы ждёте от нас?

— Вы можете связаться с леди Дарьей? Я знаю, что она не просто дама, а нечто куда большее. Она могла бы попытаться уничтожить колдуна.

Капитан задумался.

— С чего вы взяли, что она может это сделать?

— Я знаю, что она высшее существо. И она воин.

— Я не в курсе её сверхъестественных способностей. Вернее, до меня доходили некие слухи, но… Дело в том, что я не знаю, как с ней связаться. По некоторым сведениям она сейчас гостит на Грозовой горе.

— Да, я знаю, — Айолин потёр лоб. — Конечно, я совсем забыл об этом. И никто не знает дороги туда.

— Есть ещё один вариант, но… — капитан настороженно обернулся в сторону двери, хотя знал, что там по-прежнему стоит на страже Стаховски. — Это тоже может стоить нам жизни.

— О чём вы?

— О другой стороне. Ну, знаете, есть ангелы Света, а есть ангелы Тьмы. Я говорю об ангеле Тьмы. С ним связаться легче, и, кажется, он давно точит зуб на этого колдуна.

— Вы шутите? — нахмурился барон. — Вы же говорите о демоне? О том самом алкорском демоне, которому поклоняются в луаре? Он дух зла!

— Это не совсем тот ангел Тьмы, и к злу он относится только формально. Иного выхода я не вижу.

— И что он потребует взамен?

— Не думаю, что он что-то потребует. Мы просто дадим ему наводку на этого колдуна, за которым он гоняется по всему континенту, и всё.

— Вот так просто? Скажите правду, вы что, поклоняетесь демону?

— Нет. Просто имеем полезные контакты. Если вас этот вариант не устраивает, я не настаиваю. Предлагайте другие.

Айолин поднялся и подошёл к стене, в которой под самым потолком светлело узкое окошко.

— Я не вижу других вариантов, и готов рискнуть, — наконец, произнёс он. — Но его нельзя вызывать в городе. Если нас застанут за подобным занятием, то мы отправимся прямо на костёр.

— Хорошо. Где?

— Неподалёку от Сен-Марко есть замок моего тестя…

— Там?

— Нет! В этом замке сейчас живёт моя жена. Я не могу подвергать её опасности. Но рядом с замком протекает река, посреди которой есть остров, а там — заброшенная башня.

— Отлично. Скажите где, мы съездим, вызовем его и всё ему передадим, — пожал плечами Карнач.

Барон посмотрел на него с подозрением. Наверно его смутила эта лёгкость, с которой капитан гвардейцев говорил о вызове дьявола и беседе с ним. Карнач понял свою ошибку, но было поздно.

— Я поеду с вами, — заявил барон.

— Не боитесь? — на всякий случай спросил капитан.

— Я должен всё увидеть сам и убедиться, что он согласен сразиться с колдуном. Если он не явится или откажется, мне придётся искать другие варианты.

— Ваша воля, — пожал плечами Карнач. — Когда поедем?

— Наверно вызывать его лучше ночью, ближе к ведьмовскому времени. Заедем в наш замок и там дождёмся темноты. Мы поедем вдвоём?

— Возьмём с собой командора де Мариньи. Они старые… знакомые. И пару моих рыцарей, которые тоже встречались с этим… Вы меня поняли.

— Командор де Мариньи знает его? — удивился барон.

— Наш орден давно с ним… контактирует.

— Вот как? В таком случае, я отправляюсь домой. После первой стражи встречаемся у городских ворот.

— Мы будем там, — кивнул Карнач и проводил гостя до дверей казармы.

Вернувшись, он присел на помост рядом с Игнатом Москаленко, сосредоточенно полировавшим ветошью филигранную пряжку для плаща.

— Сегодня вечером поедешь со мной за город, захватим ещё Стэна и Хока.

— Ага, — кивнул Игнат, не отрываясь от своего занятия. — Скажешь, зачем?

— Нужно вызвать кое-кого.

Игнат отвлёкся от пряжки и взглянул на капитана. Тот кивнул.

— Только не вздумай кидаться ему на шею и проявлять щенячью радость.

— Я и не собирался. А почему, собственно?

— А потому, собственно, что с нами будет маленький барон, и он считает, что мы будем вызывать дьявола, чтоб сдать ему некоего колдуна.

— Ротамона, что ли? Он будет рад.

— Возможно. Но мы должны соблюсти официоз. Ты помнишь, как рисуют пентаграммы?

— Не точно, но что-то похожее изобразить смогу.

— И заклинания помнишь?

— Стихи Тараса Шевченко подойдут?

— Ложись спать, — усмехнулся капитан. — Ночью спать, может, и не придётся. Как нужно будет выезжать, разбужу.

Он поднялся и, уже входя в свою каморку, положил руку на плечо всё ещё стоявшего на посту Стэна и увлёк его за собой.

Барон Делвин-Элидир сидел за столом в небольшой гостиной и смотрел в окно. Светло-голубое небо, как ему казалось, уже начало слегка темнеть и приобрело сероватый оттенок. Значит, близился вечер, и вскоре предстояло путешествие, которое его тревожило. Он перевёл взгляд на рыцаря, сидевшего напротив. Тот был задумчив и даже озабочен и рассматривал чеканный узор на драгоценном кубке, проводя по нему пальцем, хотя вряд ли отдавал себе в этом отчёт. Хоть у него и не было при себе грамот, подтверждающих его рыцарское достоинство, сомневаться в нём причин не было. Сдержанные утончённые манеры вкупе с благородной внешностью говорили сами за себя. На его гладком загорелом лице не было ни