— Не знаю, милая. Мама никогда не говорила мне о своих чувствах к нему. Возможно, она уже воспринимает его только как нашего с Эдвардом отца и общается с ним только ради нас.

— Однако у нее определенно нет желания заставить вас забыть об отце. Наоборот — она делает все, чтобы вы оба помнили о нем.

— Да я бы и не вспоминал о нем, если она не напоминала о нем при каждом нашем разговоре. Ее совсем не волнует то, что я не желаю говорить о человеке, который нас предал. Но теперь она еще начала и Эдварда уговаривать поговорить с отцом. Правда, ему это тоже это не надо, ибо он обижен на отца ничуть не меньше меня.

— Полагаю, он все еще любит вас обоих и хотел бы наладить с вами отношения.

— Да, а где этот человек был лет двадцать назад? Зачем он бросил меня с матерью, когда нам нужна была его поддержка, любовь и забота? Когда мать была вынуждена целыми сутками работать, чтобы хоть как-то прокормить нас! Когда она отдавала мне все самое лучшее, а сама довольствовалась тем, что у нее оставалось! А если бы с нами еще и Эдвард жил, чтобы ей доставалось? Ничего!

— Но потом же он объявился.

— Да, объявился. Когда я заработал достаточно денег и мог позволить себе жить самостоятельно и помочь матери. Терренс тихо усмехается. — Хороший он момент выбрал, согласись. Решил извлечь выгоду! Мол сыночек разбогател, стал известным и сможет помочь человеку, который успел завести другую семью!

— Но Эдвард же говорил, что у его мачехи полно денег, и она даже устроила твоего отца на работу на свое предприятие.

— Прошло уже столько лет. Все могло измениться: и Изабелла могла обеднеть, и отец запросто мог потерять работу. Эдвард рассказал нам только то, что знал до того, как ушел из дома. Тогда ему было семнадцать. А сейчас ему двадцать пять. Прошло восемь лет. Довольно много.

— Говоришь, твой отец также пытается найти и Эдварда?

— Да, его он тоже хотел бы видеть. — Терренс на секунду отводит взгляд в сторону. — Однако, как я уже сказал, сам Эдвард не горит желанием с ним встречаться. Он все еще помнит, как жестоко с ним обращался этот человек.

Ракель ничего не говорит и лишь качает головой, пока Терренс резко выдыхает, бросив взгляд на окно.

— Я все еще не хочу встречаться с отцом… — задумчиво говорит Терренс. — Но не могу не признать то, что слова Эдварда заставили меня задуматься над этой историей. Я определенно не смогу забыть все это…

— И что ты будешь делать? — с грустью во взгляде интересуется Ракель.

— Понятия не имею… — Терренс на секунду или две бросает взгляд на большой шкаф с одеждой в комнате и снова смотрит на Ракель. — Но я не собираюсь заострять свое внимание на этом. У меня и без того проблем по горло. Не хватало еще новых проблем заработать.

— Не боишься, что потом может быть слишком поздно?

— Шутишь? — Терренс скромно улыбается. — Да если отец пытается добиться встречи со мной вот уже почти десять лет, то он еще двадцать будет уговаривать мою мать повлиять на меня. И это заставило меня понять, что этот человек слишком упертый и привык добиваться своего. Ну ничего, пусть и дальше бегает… Может, однажды до него дойдет, что я не желаю его видеть и оставит нас с Эдвардом в покое.

— Да и ты у меня не привык сдаваться, — с легкой улыбкой отмечает Ракель и немного приглаживает Терренсу волосы. — Упрямый как осел и добиваешься своего, несмотря ни на что. Так что я уверена, что вы с отцом очень похожи в этом плане.

— Ох, лучше бы я пошел характером в мать и не был таким жестоким и нервным. Знаешь, как мне противно слышать, как кто-то сравнивает меня с отцом. Особенно сильно мне стало противно после того, как я и сам посмел ударить тебя. После этого случая мне порой вообще хочется проклясть все на свете.

— Э-э-э… — запинается Ракель и виновато опускает взгляд на свои руки, нервно сглотнув. — Прости за сравнение… Я не подумала, что тебя это злит… Мне нужно было промолчать…

Терренс со скромной улыбкой покрепче обнимает Ракель, погладив ее по голове и поцеловав в макушку.

— Все в порядке, солнце мое, — мягко говорит Терренс, поглаживая Ракель по спине и приложив свободную ладонь к ее щеке. — Ты можешь говорить все что хочешь. Ведь ты отчасти права…

— Ну а ты поступай как считаешь нужным, — скромно улыбается Ракель, положив руки Терренсу на спину, а голову — на его плечо. — Ты же знаешь, что я в любом случае поддержу тебя, каким бы ни было твое решение.

— Я знаю, любовь моя.

В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, а потом Терренс отстраняется от Ракель, берет лицо девушки в руки, целует ее в лоб и гладит щеки, видя, как мило она ему улыбается. А затем он бросает взгляд на часы, которые висят на стене в комнате, и видит, что время незаметно приближается к половине первого ночи.

— О, слушай, может, нам стоит начать готовиться ко сну? — предлагает Терренс. — Время уже почти половина первого ночи. Вся прислуга уже давно спит, а мы даже не думаем об этом.

— О, точно, — массируя свою шею и оглядываясь по сторонам, задумчиво отвечает Ракель. — Я и не заметила, как быстро пролетело время… И даже забыла, что жутко устала сегодня и мечтала поскорее добраться до кровати и провалиться в сон.

Терренс и Ракель медленно встают с кровати и собираются покинуть свою комнату.

— Когда ты со мной, я вообще не обращаю внимания на время, — с легкой улыбкой говорит Терренс. — Пойму, что я жутко устал только после того, как посмотрю на часы и обалдею.

— Эй, может, как-нибудь сходим прогуляться под вечер? — со скромной улыбкой предлагает Ракель, осторожно открывает дверь комнаты, из которой тихонько выходит, и начинает говорить намного тише. — Я уже не помню, когда мы в последний раз ходили на свидания. Все время в делах и заботах… Что скажешь, любовь моя?

— М-м-м, раз меня приглашает такая очаровательная красавица, то с ней я пойду куда угодно и когда угодно. — Терренс тоже покидает комнату и закрывает за собой дверь, не выключив там свет.

— Если завтра вечером у тебя не будет никаких планов, то я с удовольствием уделю тебе немного времени и пройдусь с тобой в каком-нибудь тихом местечке в темную ночь.

— Думаю, в ближайшее