Влад налетел на Ула, слепо отшатнулся и сел на землю.

– Где остальные? – крикнул Ул, хватая его за плечи.

– Насту ранили или убили… не знаю… В нее попал нож, потом сразу в меня…

– А Сашка? Даня? Кирилл?

– Думаю, всех убили… С ведьмарями был какой-то бородатый, с секирами. Он что-то делал, кривлялся. Мы стреляли. Невозможно было в них попасть…. – прохрипел Влад.

– Сколько берсерков прорвалось?

– Не знаю. Десять, двадцать, сто… Это конец. ШНыра больше нет! – слабым голосом сказал Ганич и укусил снег. Раненному в сражении всегда кажется, что битва проиграна.

Отправив его в ШНыр с подбежавшей Оксой, Ул и Макс кинулись к пегасне, а оттуда к лабиринту. Ул, коснувшийся льва, несся огромными скачками. Его ботинки вырывались из глубого снега выше, чем на метр. Осторожный Макс льва пока не использовал: двигался с оглядкой, держа наготове арбалет.

Ул бежал и с беспокойством всматривался в снег. Многочисленные раненые и убитые, о которых упоминал Ганич, не попадались. Потом он увидел Кирилла, который, прижавшись щекой к дереву, выцеливал из шнеппера явно пустой участок леса.

– В кого стреляем? – крикнул Ул.

– Там кто-то есть! – крикнул Кирилл.

Подбородок у него трясся. Прыгал и шнеппер в руке, представляя угрозу больше для самого стрелка, чем для врагов.

– Когда ты его видел?

– Пять минут назад.

– Ясно, – буркнул Ул и, оставив Кирилла воевать с невидимкой, помчался дальше.

Ул досадовал, что оборона ШНыра оказалась такой бестолковой. Бегают толпами и мешают друг другу. Может, они худо-бедно обучили новичков стрелять из шнепперов, но толком сражаться в составе пятерки не умел никто. Даже средние плохо представляли, что такое залповый огонь и групповая оборона. Да что там средние? А старшие? Где Яра? Убежала вперед. Где Макс? Тащится позади. Хорошая четверка берсерков влегкую перережет сейчас весь ШНыр, если не подоспеют Меркурий с Кавалерией.

Действие льва уже ослабевало, когда Улу встретились Яра и Сашка, тащившие Даню. Даня был ранен секирой в мякоть ноги.

– На меня напал худой такой. Я выстрелил! – объяснил он Улу.

– И промазал! – закончил Сашка, перепачканный Даниной кровью больше самого Дани.

– Протестую! Я попал ему в секиру, а потом в дерево! Тем же пнуфом! – возмутился Даня.

– Ага, так вот кто сосны сбивает… – пробормотал Ул.

Отдохнув, Сашка и Яра потащили Даню дальше. Он неуклюже прыгал, помогая им здоровой ногой.

Следующей Улу попалась Фреда. Закусив нижнюю губу, она деловито перезаряжала шнеппер и палила во все, что движется. Например, в Ула. Он чудом успел залечь, прижавшись животом к земле. Лопнувший у него над головой пнуф отправил в арктическую избушку прекрасный литой столб, украшавший шныровский парк больше ста лет.

– Прости! – сказала Фреда.

– С кем не бывает! У тебя еще много пнуфов осталось?

– Не осталось.

– Это плохо. Но вместе с тем и хорошо, – вторую половины фразы Ул произнес тише и уже на бегу. Настроение у него было лучше, чем несколько минут назад. Недавно он видел Яру и точно знал, что она жива.

Над крышей пегасни на Звере металась воинственная девица Штопочка и щелкала бичом.

– Они прорвались к Лабиринту! Захватили Алису! Толстый приставил ей к горлу нож! – крикнула она Улу.

– Сколько их?

– Я видела четверых. Метатель ножей, бородатый с секирой, Белдо и кто-то еще, лица не разглядеть… Хотела догнать – не успела! Всех порву!

Штопочка раздраженно щелкнула бичом, сшибив с крыши черепицу. Ул понимал ее досаду. Над Лабиринтом летать нельзя. Если бы все было так просто, зачем тогда Лабиринт? Сел на пега и лети себе к каменному фонтану.

Ул бросился к Лабиринту. Но тихоходный Макс его опередил. На снегу лежал Рузя. Казалось, он продолжает целиться и просто наклонился, чтобы поправить что-то в своем огромном арбалете. Макс стоял рядом с Рузей, трясся и боялся его перевернуть.

– Посмотри! – велел ему Ул.

Макс замотал головой.

– Д-д-давай лы… лучше т-ты! – ответил он.

– А ты? – спросил Ул.

Макс протянул палец и, ткнув Рузю в плечо, жалобно сказал: «В-вставай!» Тот не шевелился. У Макса затряслись губы.

– Он уже о… о… окостенел! Горло пе…перерезали!

Ул отодвинул его и рывком перевернул Рузю. Лев погас, и пришлось проявить усилие. Горло у Рузи оказалось в полной сохранности, зато в середине лба красовался здоровенный, с две монеты, синяк.

– Надо же! – воскликнул Ул, пытаясь сообразить, откуда он мог взяться. – Смотри, Макс: арбалет разлетелся! Видимо, блоком тетиву перетянул… Один шанс на сотню, хотя машинка, конечно, древняя – всякое может быть.

К ним подбежали Лена и Лара.

– Они там, в Лабиринте! Заслонялись Алисой! Держали ей нож тут вот, и она их провела! – крикнула Лара, хватая себя за горло. – Мы стреляли-стреляли!

– Угу, мысленно, – добавила Лена. На самом деле обе перетрусили и отсиделись в кустарнике.

Ул подошел к Лабиринту. Перед ним была сплошная зеленая стена, не имевшая ни одного видимого прохода. Те, что существовали прежде, заросли самшитом, акацией, вьющейся розой. Шустрые вьюны оплели все усами. Пышные гроздья винограда лежали прямо на колючем кустарнике. Многие ягоды треснули от сладости, по трещинам ползали муравьи.

– Значит, не пускаешь? – мягко спросил Ул, трогая колючки ладонью. – Ну как хочешь, друг! Я не настаиваю!

Он повернулся, точно собираясь уходить, но вдруг, выставив вперед плечо, попытался врезаться в стену. Кустарник мягко его отбросил.

Макс помог Улу подняться.

– Не пы…получилось? Иээх! Ды-давай я!

Отбежав от Лабиринта метров на двадцать, он коснулся льва на нерпи, взревел и вломился в кустарник. На мгновение Улу показалось, что Максу удалось прорваться, но зеленая стена отпружинила и Макс подкатился к его ногам. Длинная царапина прочерчивала его щеку от скулы до подбородка.

– Не, ну д-дела! В-ведьмарям можно, а нам н-нельзя! Б-будем здесь сидеть и жы… ждать, пока все р-рухнет! И ничего не с…сы…делать! – сказал Макс и вдруг заржал.

Ул порой замечал, что тот выдает противоречивые реакции. Наверное, упал в детстве с кровати.

Неиспользованный сюжет. Девочка, которая путешествует внутри книг. Из книги в книгу. Чтобы ее найти, надо обнаружить, в какой книге она прячется. У нее золотые волосы, синее платье с белым передником и очень тонкие ножки. И если она погибнет в книге, то погибнет на самом деле.