Целую тебя —

твоя Таня

До чего только люди не додумаются — веб-камера! Габриель видел ее в компьютерном магазине, находящемся как раз на полпути от дома к «Фиделю и Че»: такая себе маленькая сферическая приблуда с проводом, который подсоединяется к компьютеру. Она позволяет общаться с собеседником в реальном времени и лицезреть его, ничего пугающего в этом нет, наоборот —

даже занимательно.

Пообщаться с Таней, увидеть второй ее глаз — разве это не прекрасно? Габриель почти уверен, что застанет ее с «Боливаром» в руках, ему же придется сунуть в рот «8–9–8».

Это несколько охлаждает его энтузиазм.

Как и увеличившийся ровно вдвое набор из слов прощания, теперь к ним добавились «тебя» и «твоя». На «тебя» можно не обращать внимания, но «твоя» предполагает новый уровень отношений. Более интимный. К чему клонит Таня, которая так далеко? Габриель писал ей о том, что был влюблен (теперь эти чувства в прошлом), — и никаких ответных признаний не последовало, кроме брошенного вскользь я еще никогда не влюблялась по-настоящему, хотя чувствую, что это вот-вот произойдет.

Уж не немца ли медика она имеет в виду?

Все немцы в сознании Габриеля похожи на воровку-Габи: такие же белесые и плотно сбитые, с небритыми подмышками, рельефными икрами, сильно искривленными пальцами ног, плоскими задницами, плоскими шуточками в карманах и секундомером в паху.

Как бы ни старался Габриель, он не может вспомнить ни одного приличного немецкого оперного певца, но они хорошо плавают, хорошо бегают на лыжах и у них хорошие автомобили.

Хотя до «Золотого Бугатти» им далеко.

В ответном послании Тане, написанном с максимально возможной скоростью, Габриель извиняется за отсутствие веб-камеры и клятвенно обещает разжиться ею в самое ближайшее время. И корректирует представления Тани о людях, которые курят «8–9–8»:

Возможно, на Кубе курильщики «8–9–8» именно такие. Но здесь, в Европе, они выглядят несколько по-другому. Я — уж точно другой. Я — не толкователь снов и не умею танцевать. Я пью растворимый кофе и все никак не соберусь купить молотый и сварить его по-турецки. А если сварю — не факт, что он получится вкусным. Я не плачу над счастливыми концами (над несчастными, впрочем, тоже), но комок в груди все же присутствует. Наверное, это говорит о моей сентиментальности, тут ты права. О моем великодушии — не мне судить и о способности к дружбе — тоже. У меня вообще мало друзей, их почти нет — что ты думаешь по этому поводу?

Животные.

У меня есть знакомый бассет и знакомая кошка, им тысяча лет. Мы отлично ладим. А еще у меня в кармане всегда лежит пакетик с зерном — я подкармливаю голубей на площади, неподалеку от «Фиделя и Че».

Я не мечтатель.

Как и во всем, что когда-либо писал Габриель и что он еще напишет, в этом его опусе присутствует проскальзывающее сквозь пальцы вранье. На самом деле он — мечтатель. Друзей у него нет вообще — кроме Фэл, разумеется. За последние несколько лет он не посмотрел ни одного игрового фильма — ни в кинотеатре, ни по телевизору, так что «комок в груди» — художественное преувеличение. Про бассета и кошку все понятно без дополнительных комментариев.

И он не кормит голубей, считая этих птиц переносчиками заразы.

…С веб-камерой Таня согласна подождать, но недолго, пусть Габриель поторопится. Также она обещает научить его танцевать и варить кофе, что же касается отсутствия у Габриеля близких друзей — это нестрашно, это говорит лишь об избирательности в подходе и высоких критериях, которые он предъявляет к людям. Она, Таня, готова стать другом Габриеля, она уже почти стала им,

разве не так?

История с голубями умилила Таню до невозможности.

Габриель же пребывает в глубоких раздумьях. Что значит — «обещаю научить тебя танцевать», «обещаю научить тебя варить кофе»? Сделать это на расстоянии нельзя, даже с помощью веб-камеры, дать инструкции — можно, а научить — нет. Если бы Габриель хотел, он бы и сам давно научился: и для танцев найдется «пособие для начинающих», если хорошенько поискать.

Таня собирается приехать к нему —

двух мнений быть не может.

Это пока не обсуждалось, но вся их переписка движется именно к приезду. Ознакомительному визиту. Габриель не сомневается в том, что в самом недалеком будущем Таня поставит его перед фактом этого визита, что-то вроде я все устроила наилучшим образом. Встречай меня послезавтра в аэропорту, рейс такой-то! Ты удивлен, признайся? Ты просто ошеломлен и весь в нетерпении, ведь так? Отвечай быстрее.

Почему факт гипотетического приезда кубинки так взволновал Габриеля? Поверхностного анализа достаточно, чтобы понять: это не волнение потенциального влюбленного и не радостное предвкушение встречи с хорошенькой девушкой, нет. Это страх быть разоблаченным. Псевдопутешествия, псевдокормление голубей на площадях, а еще он выдавал себя за радиоастронома и курильщика со стажем!

Нужно успокоиться, ничего страшного пока не произошло.

В Городе полно голубей, вычислить места их дислокации — легче легкого, не говоря уже о том, что покупка пакетика с зерном нисколько не обременит кошелек Габриеля. Он расскажет Тане о пульсарах (с интонациями и страстью Фэл), он расскажет Тане о путешествиях (с интонациями и страстью путевых заметок, которые вели знаменитые писатели) — не будет же она требовать от Габриеля материальных подтверждений, авиабилетов, грошовых сувениров, открыток, проспектов, альбомов с видами?.. А еще он покажет ей Город, да! Город никого не оставляет равнодушным, он — самая настоящая жемчужина, в нем масса мест, достойных восхищения. Они поднимутся на смотровую площадку Прекраснейшего Собора, созданного гением Величайшего Архитектора (Габриель не был там никогда) и будут долго изучать геометрию улиц,

тем более что с такой высоты ни бассета, ни кошки разглядеть нельзя. Следовательно, их тоже можно сбросить со счетов.

Остаются сигары. Проклятые «8–9–8».

Если он не научится их курить — плохо дело. Внучка торседорес сразу же обнаружит подвох, и все ее представления о Габриеле, созданные на основе одного лишь факта, что он курит «Dalias», пойдут прахом.

До сих пор Габриель откладывал начало опытов с «8–9–8» — дальше откладывать невозможно.

Две лакированные деревянные коробки «Dalias» уже заказаны, но когда они придут — одному богу известно. На этот случай у Габриеля предусмотрен хьюмидор из коллекции отца. Когда-то давно туда перекочевало 50 штук «8–9–8»: что стало со вкусовыми качествами сигар — неизвестно, но внешний вид их не изменился.

Габриель приступает к изучению «8–9–8» летним вечером, сразу после закрытия магазина. То есть магазин закрыт лишь номинально, надо было бы сменить ABIERTO на CERRADO, но и без того Габриель знает — никто сюда не войдет. Он может сидеть здесь до полуночи, а может остаться до утра (чего почти никогда не делает) — его не побеспокоят. И времени у него — вагон.