Габриель искренне желает своим мимолетным подружкам счастья. И хорошо, что они мимолетны, — ничье сердце в результате не было разбито, Фэл может не переживать.

Весна и лето наступят в любом случае, а значит, будут новые девушки. Все они заглянут в магазинчик «Фидель и Че» в поисках книжки про любовь — как он мечтал когда-то. Самое смешное, что так обычно и бывает, вот только все время попадаются

не те девушки.

Не те, в которых можно самому влюбиться по-настоящему.

Сейчас, по прошествии лет, Габриель мог бы сказать, что у него была настоящая любовь. И не говорит этого лишь потому, что любовен было две — Ульрика и Христина.

Кто из них настоящая?

И вспоминают ли они о Габриеле — хоть иногда?

Габриель — вспоминает, и довольно часто, но в этих воспоминаниях гораздо больше вопросов, чем ответов.

И вопрос «почему мы расстались?» здесь далеко не главный.

Габриель переполнен подробностями интимной жизни с Ульрикой и Христиной. И подробностями, связанными с их повадками, привычками и содержимым их сердец, но это — описательные подробности, как если бы он строчил очередное долгоиграющее письмо Фэл или — не приведи господи! — взялся бы за роман

Описательные подробности — и никаких документальных свидетельств.

Ничего, что можно вспомнить просто так, не облекая в затейливые словесные построения, не делая вид, что читаешь книгу о себе.

Между Габриелем и обеими девушками — куча страниц убористого текста, вот что напрягает.

Существование Тани Салседо напрягает не меньше.

С Таней все происходит в хорошо знакомом Габриелю русле тотального потока. Сверхбыстрого течения, по которому он скользит, не пытаясь сопротивляться: все силы уходят на то, чтобы держать голову над поверхностью.

Самым неприятным выглядит требование воспользоваться электронной почтой, а значит, и Интернетом. Габриеля сложно обвинить в дремучести: у него есть компьютер и есть выход в сеть, и все закупки для магазина, прежде всего — книжные, он делает по сети. То же касается расчетов и проплат. Но это — технические моменты, неизбежные в любом бизнесе, не более.

Интернета в отрыве от повседневных нужд Габриель не переносит на дух.

Несколько раз он пытался внедриться в него и понять суть, используя привычные для подобных действий инструменты: анализ, глубинное проникновение, эмоциональное сопереживание, идентификация. Ничего путного из этих поползновений не вышло. То, что безотказно срабатывало с литературой, оказалось бессильным перед Интернетом.

Интернет — большая помойка.

Интернет — враль, каких мало. Мистификатор. Ушлый рекламщик, способный и мать родную заложить за пару-тройку лишних евро.

Интернет — питательная среда для самых разных пороков и комплексов: гипертрофированное тщеславие, жажда превосходства, ложь во всех модификациях, откровенное манипулирование случайными собеседниками.

Конечно, Интернет — незаменимое средство для получения информации, там этой информации завались, стихийное бедствие какое-то, торнадо, смерч, цунами, но —

нужно ли обычному человеку столько информации? и тысячную ее долю не удастся переварить за всю жизнь.

И потом, там слишком много голосов. Разных и не всегда приятных. От них у Габриеля начинает болеть голова и напрочь теряется чувство собственной уникальности. Единственности. Неповторимости. Войти в Интернет — все равно что войти в комнату, полную кривых зеркал. Отовсюду на тебя скалится твоя же собственная, чудовищно изуродованная физиономия.

Скорее всего, у Интернета есть и обратная сторона. Но она, так же, как и обратная сторона Луны, навеки скрыта от глаз. И высадок на обратную сторону Луны в ближайшее время не предвидится. А если предвидится, то Габриель уже пролетел с заявкой в отряд астронавтов.

Как бы то ни было, он панически боится Интернета.

Но через день после получения ультиматума от Тани мужественно фотографирует себя на камеру мобильного, перекачивает изображение на компьютер и отправляет по адресу, указанному в письме.

Не то чтобы Габриель очень старался подать себя в лучшем виде: он не выбирал выгодных ракурсов и не выпячивал подбородок, просто побрился и зачесал назад волосы.

И изобразил на лице дружелюбную и искреннюю улыбку, чтобы у недоверчивой Тани Салседо не возникло никаких сомнений насчет его порядочности.

Ответ пришел тем же вечером и немало смутил Габриеля:

Привет, красавчик!

Если, конечно, на фотке ты, а не актер Антонио Бандерас в ранней молодости. Мне нравится Бандерас, а тебе? Ты мог написать хотя бы несколько строк о себе, а не просто отделаться фоткой. Глаза у тебя хорошие, и ты не похож на прохиндея, тебя это радует? Меня — так очень. Я на всякий случай высылаю свою, последнюю по времени. Это чтобы ты имел представление обо мне, ни для чего другого, не обольщайся. Ты не написал, какие сигары куришь и чем занимаешься. Отвечай быстрее, я проверяю почту два раза в день — утром и вечером, так что разговорчиками о большой разнице во времени не отделаешься.

С наилучшими пожеланиями —

Таня Салседо

Вот сейчас и откроется истина — кто же такая на самом деле Таня Салседо, внучка неистового Хосе Луиса, негритянка, мулатка или белая.

И еще — какая она.

И насколько она далека от невнятного образа, который рисовало воображение Габриеля.

Он не оставлял своих фотографий ни Христине, ни Ульрике, и у него не осталось на память ровным счетом ничего. Таня Салседо — совершенно непонятный и мало желанный персонаж, да к тому же удаленный на тысячи километров, но вот, пожалуйста: она теперь имеет его фотокарточку, а он ее. Что можно сделать с фотографией Тани?

Раскрыть ее.

Давно пора было это сделать — еще десять минут назад, пятнадцать, но Габриель сидит над нераспакованным файлом, то поднося к нему стрелку, то убирая ее. Раскрыть фотографию никогда прежде не виданного человека — все равно что толкнуть закрытую дверь, за которой — неизвестность. А Габриель — еще со времен первого знакомства с Птицеловом — терпеть не может закрытых дверей и чаще не входит в них, чем наоборот.

Но уж больно интересно увидеть, что представляет собой перчинка Таня Салседо.

Она не мулатка и не негритянка.

Она очень хорошенькая — вот первое впечатление от фотографии.

Она очень молодая, ей, наверное, и двадцати нет.

Она — задира и позерка. Первое не удивляет Габриеля, что-то подобное он предполагал, исходя из двух ее посланий. «Позерка» относится непосредственно к фотографии, явно постановочной. У Тани волосы ниже плеч, слегка вьющиеся: они скрывают половину лица, вторая половина представляет собой абсолютный идеал женской красоты. Таню можно было бы назвать моделью, но она слишком живая для модели. Она — как ртуть. Глаза у нее (вернее — один глаз, тот что виден на фотографии) — насмешливые, и губы сложены в улыбку. Улыбку знающего себе цену человека. «Ну, какова я, чико? — вопрошает Таня с фотографии. — Скажи честно, таких девушек ты еще не видел!»