– Да. Иначе бы меня здесь не было... Я расследую убийство гражданина Ревякина, – обращаясь к Инге, сказал мужчина. – И меня очень интересует гражданин Кантемиров, который, как мне известно, сожительствует с некой Лаймой Никодимовой. Они оба подозреваются в убийстве гражданина Ревякина или попросту Альбиноса...

– Да, я слышала о таком, – кивнула Инга. – Он издевался над моей дочерью...

– Об этом с вашей дочерью мне бы и хотелось поговорить.

– А иди ты, мент, знаешь, куда? – взъярилась Вероника.

Но Нечетов ничуть не оскорбился. И посмотрел на нее сочувственно.

– Да, я знаю, что с вами сделали, милая моя... И этих людей нужно наказать...

– Каких людей?

– Этого... – майор небрежно показал на Егора. – И Лайму Никодимову... Вы должны мне все рассказать.

– Ничего я тебе не должна!

– Должна, должна, – закивала Инга. – И все расскажет... Если вы поможете мне отвезти ее в клинику...

– Да, да, девочке надо лечиться... Более того, у меня друг заведует такой клиникой. И там очень хорошее лечение с оригинальной...

Майор не договорил – помешал телефон.

– Да, слушаю, Нечетов... Да, конечно! – внутренне и внешне подобрался он. – Прямо сейчас выезжаю!

Он сунул трубку в карман, виновато посмотрел на Ингу.

– Знаете, как мы поступим? Меня срочно вызывает начальство, но, думаю, через пару-тройку часов я освобожусь и заеду за вами... Вы пока побудьте здесь, а я скоро. Договорились?

Инга кивнула. Определенно, этот мент произвел на нее впечатление.

– Сергеев, давай этого в машину и поехали!

Егора вывели из дома, посадили в новенькую «Тойоту».

– Ты там это, ногами за сиденья не цепляй, – усевшись за руль, строго посмотрел на Егора Нечетов.

Машина совсем недавно с конвейера, салон кожаный – боится, как бы задержанный своими ногами не запачкал его. Ну не придурок?

– Слушай, майор, откуда ты такой взялся? Сам на меня набросился, теперь за сиденья боишься...

Сергеев локтем ткнул Егора в бок, чтобы замолчал.

– А толкаться не надо, я ведь и разозлиться могу.

– Да, Игорь, ты с ним поосторожней, – усмехнулся Нечетов. – Он когда злится, людей убивать начинает. На Ревякина разозлился, и нет мужика...

– А кто такой Ревякин?

– Ты, Кантемиров, дурака не валяй. Я про тебя все знаю... Я даже больше скажу. Ты правильно сделал, что Альбиноса убил. Эта мразь не достойна того, чтобы жить...

– Да что вы такое говорите?

– Что знаю, то и говорю... А знаю я, что на путь исправления ты встал по собственной воле. Устроился работать в вагон-ресторан, заочно окончил техникум. Ты, молодец, Кантемиров, что решил человеком стать. Только Альбинос тебе покоя не давал. Хотел, чтобы ты к прошлому вернулся, да?

– Не знаю, о чем это вы.

– Да все ты знаешь. Поэтому и убил Альбиноса. То есть гражданина Ревякина...

– У вас в прокуратуре все такие фантазеры?

– Да, особенно в суде. Впаяют тебе лет пятнадцать будешь знать.

– Без доказательств не впаяют. А доказательства у вас нет и быть не может.

– Почему это?

– А у вас есть рыжики?

– Что?

– Ну, рыжики, грибы такие. Нет у вас рыжиков. Потому что вы в лес не ходили. И доказательства у вас нет, потому что я никого не убивал...

– Зато у нас есть доказательства того, чтоб ты похитил гражданку Новицкую. Вероника позавчера показания против тебя дала...

– Быть этого не может, – нахмурился Егор.

– Может... Как я, по-твоему, узнал про Новицких? В милиции они были, на Кантемирова показали. А ты у меня на прицеле...

– И что они показали?

– То, что ты Веронику Новицкую продал в рабство.

– Не продавал я ее.

– Продал. И наркоманкой сделал... Но это ерунда по сравнению с тем, что ты ее изнасиловал!

– Не было такого!

– Это ты в камере объяснишь. Узнают сокамерники, за что тебя посадили, знаешь, что они после этого с тобой сделают?

– Не насиловал я Веронику.

– Есть показания свидетелей, и я их тебе предъявлю!

– Я вам не верю, – схватился за голову Егор.

– А ты поверь... И сделай правильные выводы, – увещевающим тоном сказал Нечетов. – Ты рассказываешь нам, как вместе с Никодимовой убил гражданина Ревякина, а мы забывает о заявлении Вероники Новицкой. Более того, я сделаю все, чтобы выставить тебя в выгодном свете. Жертва преступного произвола, народный мститель, все такое прочее. Так же представлю в суде все доказательства, какой мразью был Ревякин – девочки, наркотики...

– Я его не убивал.

– Понимаю, ты не можешь сдать Никодимову. Боишься, что в отместку она вспомнит все твои грехи. А их у тебя много, очень много...

– Какие грехи, о чем вы?

– Убийства, Кантемиров. Ты был киллером в системе Альбиноса...

– Какие убийства, хоть одно, например?

– Приедем на место, я тебе обвинение по нескольким преступлениям предъявлю...

– Нет у вас ничего. Потому что ничего не было. И быть не могло...

– Было! Но я обещаю тебе, что твое прошлое не всплывет. Боишься приплетать к делу Никодимову, не надо, не приплетай. Тем более что за убийство в составе организованной группы дадут больше...

– Не буду я ни в чем признаваться!

– Что ж, тогда пойдешь за изнасилование и сводничество!

– Делайте, что хотите, но признаваться ни в чем не буду.

– А это мы еще посмотрим, – зловеще усмехнулся Сергеев.

Но Егор не испугался. Пусть его бьют, пытают, а брать на себя убийство Альбиноса он не станет... Посадят за изнасилование – что ж, так тому и быть. Как ни крути, а Вероника пострадала из-за него, за это он и ответит. Перед законом. А от братвы как-нибудь отобьется.

Если Вероника заявила на него, значит, она покажет Нечетову, где находится пистолет Егора. А на нем отпечатки пальцев... Пусть за незаконный ствол он тоже ответит.

– О чем думаешь, Кантемиров? – снисходительно усмехнулся Нечетов. – Чувствую, горьки твои думы...

– О чем думаю? А о том, что Лайма дрянь, – в напряженном раздумье изрек он.

– Вот и молоток! Напишешь чистосердечное признание, покажешь, что Лайма подговорила тебя убить Альбиноса...

– Я не о том. Веронику надо спасать. Чует мое сердце, не угомонится Лайма. И с Вероникой может случиться, и с Ингой...

– Что с ними может случиться?