Спросите любого, кто играл в «Детройте» в сезоне 1996/97 и 1997/98 гг., когда команда выиграла Кубок, выиграли ли именно русские эти два Кубка для «Детройта», и он ответит: «Кубок выиграли «Ред Уингз».

Это одна из тех вещей, которая характерна для каждой хорошей команды – у каждого своя роль. Победителями их делало то, как они объединялись и действовали вместе. Они словно являлись Организацией Объединенных Наций хоккея. У них были Томас Сандстрём, Томас Хольмстрём и Андерс Эрикссон из Швеции, а также Матьё Дандено и Мартин Лапойнт, франкоговорящие канадцы. Они все очень гордились своими культурами – культурами, к которым команда проявила настоящий интерес. В те годы некоторые парни, такие, как Стиви и Майк Вернон, приглашали всех на обед во время поездок, и никто не мог отказаться. А во время поездок в Лос-Анджелес россияне вели команду в отличный русский ресторан. Все игроки ели вместе, пили вместе и отдыхали вместе. Они действительно хорошо узнавали друг друга.

Они также когда-то играли в пейнтбол – европейцы и франкоязычные ребята против англоязычных североамериканцев, и это было просто здорово. Подобные вещи помогали объединить игроков. На ужине после того, как они выиграли свой первый Кубок, Стив Айзерман сказал в своем выступлении, что одна из причин, по которым они выиграли, заключается в том, как они всегда помогают друг другу.

Такие вещи происходят не случайно. Для этого необходимо лидерство, которое обеспечивает такой парень, как Стив. Но у тех составов «Монреаля» и «Детройта» был один и тот же тренер: Скотти Боумэн.

Тренерская работа – уникальная часть хоккея. Она отличается от работы тренеров в бейсболе или футболе тем, что, когда хоккейные команды сталкиваются с трудностями или спадом в сезоне, игроки в гораздо большей степени начинают ставить под сомнение действия тренера, чем в других видах спорта. Знает ли он, что делает? Не слишком ли усердно он нас тренирует? Используем ли мы правильные системы?

Когда возникают проблемы, все профессиональные спортсмены в команде начинают искать себе оправдание: «Эй, это не моя вина». Но такой тренер, как Скотти Боумэн, добьется, чтобы игроки не перекладывали ответственность на других. А поскольку Скотти не терпел отговорок и оправданий, он следил за тем, чтобы для них было как можно меньше поводов.

Его команды останавливались в хороших гостиницах, и график поездок был по возможности максимально удобным. Он добивался от игроков понимания, что каждое принимаемое ими решение должно идти на благо команды. Игроки сами по себе были важны, они могли выигрывать трофеи, но главная задача каждого игрока состояла в том, чтобы они побеждали как команда. Когда у вас есть такой парень, как Боумэн, команда остается сильной, потому что игроки не бунтуют и не подвергают сомнению действия тренера. Корабль никогда не остается без руля.

Я не всегда соглашался с каждым тренером, под руководством которого играл, но я с уважением относился к тому, чего он пытался добиться. Я понимал, что, если я буду следовать в том направлении, в котором он ведет команду, это поможет и всем остальным следовать ему. Иногда я мог выразить тренеру несогласие, поговорить с ним об этом, но в итоге я принимал его точку зрения. Для меня как игрока главным было одно: подготовиться к игре. Каждый вечер я должен был делать все, что в моих силах.

Когда я в августе 2005 года начал тренировать «Финикс Койотс», то понял, что это совсем не то же самое, что быть игроком. Тренеры должны настроить двадцать парней на одну волну и добиться того, чтобы они были готовы к игре. Мне это нравилось, по-настоящему нравилось. Я знал, что в финансовом отношении мы не можем позволить себе игроков такого уровня, как в других командах, и что мы будем молодой командой. Побеждать будет нелегко.

Сначала я говорил своим игрокам: «В игре вы должны больше полагаться на свои инстинкты». Я предполагал, что все они понимают хоккей так же хорошо, как я, но должен был учитывать, сколько лет я изучал игру. Не потребовалось много времени, чтобы понять, что инстинкты, как и все остальное, нужно развивать и тренировать. Поэтому я стал уделять больше внимания деталям. Я, например, говорил: «Не отступай за верхнюю часть кругов во время отбора шайбы в зоне соперника», в то время как раньше я мог выразиться менее подробно и сказать что-то вроде: «Когда ты будешь прессинговать того парня, оттесняй его в ту или другую сторону». Игровое задание большинству игроков необходимо формулировать исчерпывающе.

Послушайте, мы хоккеисты и профессиональные спортсмены. У всех нас есть эго. Самая большая проблема для меня заключалась в том, что большинство парней думало, что они должны играть и в большинстве, и в меньшинстве, и в целом проводить на льду по двадцать две минуты за матч. Само по себе это вообще хорошо, потому что вам, как профессиональному спортсмену, нужно верить в себя.

Я осознал, что не просто руковожу игроками во время матчей. Я также управлял жизнью людей. С некоторыми ребятами нужно быть помягче, их нужно хвалить, в то время как других необходимо вызывать к себе в кабинет и быть с ними построже.

Я очень хорошо знал сына Виктора Тихонова – Василия. Я тренировал сына Василия, которого тоже звали Виктор, в «Койотс». Вы бы и не подумали, что молодой Виктор был из России или что его дед был одним из самых грозных тренеров в истории хоккея. Виктор – общительный, приятный и веселый молодой человек, похожий на типичного североамериканца. Он вырос в Сан-Хосе, где его отец был помощником тренера «Шаркс». Василий был очень умным хоккеистом и сильно переживал за сына. Когда Виктор был у меня в «Финиксе», Василий приходил в раздевалку и говорил со мной, и это было совершенно нормально. Мне также звонили и мамы. Я это понимаю. Я – отец. Родители любят узнавать о том, как у их детей идут дела, у самого тренера: «Хорошо, что может сделать мой сын? Что он может сделать, чтобы играть лучше? Как у него дела?»

И у нас была такая молодая команда. Адам Костис (игравший за «Ист Брайтон Экадеми Вольверинз» в штате Мэн и сын Питера Костиса, известного тренера по гольфу и моего друга) был неплохим вратарем. Как-то раз я увидел Питера на матче и сказал ему: «Я собираюсь дать Кертису Джозефу выходной. Почему бы тебе не привести Адама – он может постоять на воротах на тренировке». На следующий день, когда паренек вышел на лед, я свистнул в свисток и сказал:

– Иди на те ворота.

Адам ответил:

– Ну, мне надо размяться.

– Размяться? Тебе – семнадцать! Иди на ворота! – Я приверженец старой школы.

Позже мы отрабатывали прорывы с выходом один на один, и один из ребят пробил очень мощно, попав Адаму в верхнюю часть грудной клетки. Я свистнул и сказал:

– Так, ребята, послушайте. Этому пареньку семнадцать лет – играйте с ним помягче. Просто помягче.

Эдди Жовановски посмотрел на меня и сказал: Ну, Гретц, парню, который так мощно бросил, восемнадцать.

Глен Саттер был убежден, что семьи должны быть рядом. У него было не слишком много правил, но одно из них заключалось в следующем: никто не должен был приходить на рождественскую вечеринку команды один. Он не хотел, чтобы восемь парней сидели за столом, а потом ушли еще до окончания ужина. Половина парней приводили с собой матерей. Я взял с собой маму, и так же поступил Кевин Лоу.