было чудом – найти в далекой сибирской деревне совершенно ей не знакомую фотографию своей матери. Затем Оксана достала несколько предметов, доставшихся ей от бабушки, – постельное белье и салфетки, которые вышила Эрна, несколько серебряных ложек с ее монограммой (у Софи есть такие же ложки с монограммой ее бабушки, сестры Эрны), вазочку для варенья и серебряную подставку для ложки – сокровища из сундука ее бабушки, будто бы пришедшие из другого мира в семью, которая жила простой крестьянской жизнью, выращивая собственные овощи, заготовляя дрова и пользуясь удобствами во дворе. Эрна готовила на русской печке и перешивала одежду для всей семьи из старых остатков.

Внук Эрны Алексей, чей отец погиб в ГУЛАГе, научился у деда охотиться, ловить рыбу, разводить сад. Вслед за дедом и отцом он стал лесоводом. В течение многих лет он был директором природного заповедника Столбы под Красноярском. Сейчас он на пенсии.

У него тоже сохранился небольшой альбом семейных фотографий. Кто были эти люди? Он мог назвать немногих, остальные оставались загадкой. (На обратной стороне одной фотографии двух всадников были написаны только имена их лошадей!) Поколение, которое знало, что это дядя Борис или тетя Катя, ушло. Глубокая пропасть пролегла между культурой, в которой воспитывались бабушка и дедушка, и той, в которой вынуждены были жить их внуки.

Сегодня, спустя столетие после революции и разрушения «буржуазной» культуры, часть забытого русского XX века восстанавливается. Школа русского модернизма, к которой принадлежала Магда, переживает возрождение, подобное переоткрытию русского авангарда. В советский период Кузьма Петров-Водкин выставлялся мало, но в середине 1960-х состоялась его большая выставка. Прошло еще полвека, прежде чем работы его учеников – в том числе и художников, связанных со школой Званцевой, – начали появляться в музеях и на выставках. Выставка «Круг Петрова-Водкина», открывшаяся в Русском музее в Санкт-Петербурге в июне 2016 года, стала лишь одной из нескольких недавних выставок, посвященных произведениям художников, большая часть работ которых практически утрачена. Некоторые из этих художников погибли во время Гражданской войны, другие сгинули в ГУЛАГе, эмигрировали, погибли во Второй мировой войне или уступили требованиям соцреализма, стали специалистами по реставрации произведений искусства или сотрудниками театральных мастерских. Их картины всплывают в хранилищах крупных музеев, в частных коллекциях и в небольших провинциальных музеях, куда их отправили в 1920-х в рамках недолговечной программы популяризации искусства.

Одним из первых среди соучеников Магды по школе Званцевой, чьи произведения были извлечены из мусорной корзины истории, куда они попали за «формализм», был Сергей Калмыков (1891–1967). Он покинул Петербург вскоре после революции и вернулся в родной Оренбург, за две тысячи километров от столиц, а затем переехал в Алма-Ату, еще на две тысячи километров дальше на юго-восток. Калмыков появляется как персонаж в романе Ю. О. Домбровского «Факультет ненужных вещей». Кто читал этот выдающийся роман, помнит художника – городского сумасшедшего, который одевается как клоун, ходит с привязанными к плечу жестяными банками и открыто рисует на улицах, чтобы все могли видеть его «сумасшедшие» произведения. Калмыков умер в 1967 году, а в 1990-х более тысячи его картин были «обнаружены» в Алма-Ате. С тех пор состоялось несколько его персональных выставок.

Другая персональная выставка, которая была бы очень близка сердцу Магды, прошла весной 2016 года во Всероссийском художественном научно-реставрационном центре имени академика И. Э. Грабаря в Москве. Она называлась «Возвращение забытых имен: графические работы Юлии Оболенской». Вот как это произошло. В 1953-м тридцать три работы Оболенской были изъяты из архива Государственного литературного музея и переданы Центру реставрации для тестирования химических веществ, используемых при реставрации художественных произведений. Кто-то в Центре заметил необычайную художественную ценность этих работ, предназначенных для уничтожения, и сунул листы в ящик, где они и пролежали в течение пятидесяти шести лет. Но пришло время, и сотрудники Центра решили отреставрировать работы Оболенской, организовать выставку, а затем вернуть ее картины в Литературный музей. Эта выставка широко рекламировалась, а кураторы даже дали интервью по телевидению.

Когда я приехала в Москву в июне 2016 года, выставка Оболенской уже завершилась. В специальном зале с контролируемой температурой молодые реставраторы показывали мне восстановленные картины, лист за листом. Они взяли на себя большую работу и сделали ее с любовью, подарив Юлии Оболенской первую персональную выставку спустя семьдесят один год после ее смерти.

Весной 2016 года прошла еще одна выставка учеников Петрова-Водкина – «Школа Кузьмы Петрова-Водкина» – на этот раз в Галеев-галерее в Москве. Кроме того, в том же году состоялись две крупные выставки преподавателя и основателя школы Званцевой Льва Бакста: одна – в Русском музее в Петербурге, другая – в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве. Обе выставки ознаменовали 150-летие со дня рождения Бакста и были первыми крупными выставками этого великого русского художника в России после Октябрьской революции.

И наконец, когда я заканчивала свою книгу весной 2018 года – ровно через сто лет после того, как Наталья Грекова написала Юлии Оболенской, что Надежде Лермонтовой «надо непременно отдельную выставку устроить, вещей много и все вместе они вполне определяют ее как художника»[506], – в Москве состоялась выставка работ Лермонтовой. Сохранилось немногое: ее произведения затерялись или погибли во время блокады Ленинграда. И все же выставка показала, каким замечательным художником она была.

2 июня 2016 года на открытии выставки в Русском музее потомки трех сестер Магды собрались перед картиной «Крестьянка» для семейной фотографии. В этом было что-то пронзительно восхитительное: поводом, который свел их вместе, было творчество художницы, сумевшей несмотря ни на что сохранить верность своему призванию.

Но где же работы Магды? Я изъездила весь мир в поисках ее картин. Из ее обширного творческого наследия я обнаружила лишь несколько оригинальных работ. По общему мнению, Магда выставлялась широко. На выставках в России, в которых она участвовала, перечислено много названий ее картин. У нее была по крайней мере одна персональная выставка в Берлине: остался список выставленных живописных работ. В каталогах и обзорах выставок Магды в Индии упоминается много названий, и на ее посмертной выставке в Бомбее было представлено большое количество картин. Тем не менее мне удалось найти лишь несколько картин в России, тринадцать – в Индии, две – в Израиле, семнадцать картин и эскизов – в Великобритании и три – в Соединенных Штатах.

Магда, где ты?

Список иллюстраций

1. Магда Нахман. Хильда Хольгер

2. Ученицы Хильды Хольгер на пляже Джеху в Бомбее

3. Ученицы Хильды Хольгер на пляже Джеху

4. Магда Нахман. Портрет Примаверы

5. Магда Нахман. Портрет